те, что были нужны Дадишу.
– Ясмах, – спросил сборщик налогов, когда все нужные записи были наконец найдены. – Не слишком ли сильно ты раздробил свое состояние? Ты не настолько богат, чтобы налево и направо ввязываться в каждое предприятие, что покажется тебе привлекательным. Не разумнее ли оставить несколько инвестиций, увеличив в них сумму вложений, а стало быть, и прибыль?
– Э, нет, – деловито возразил Ясмах. – Ничего ты не понимаешь, Дадишу. Я так оберегаю свое состояние. Убудет в одном месте – так прибудет в другом. Глупо инвестировать все в одно дельце, сколь бы заманчиво оно ни блестело своими будущими золотыми боками, и вдруг все и потерять. Всякие беды посылают нам боги, ни в чем нельзя быть уверенным.
– Тут ты прав, Ясмах. Но я и не говорю о том, чтобы вложить все деньги в одно предприятие. Но сколько их у тебя – двадцать? Тридцать?!
– Да кто считает, – махнул рукой скотовод.
Нет, так продолжаться не может. Ясмах был славным малым и мог бы увеличить свое состояние, веди он дела иначе, обходясь без равнодушных взмахов руками.
– Прежде чем мы приступим к расчету, позволь, я расскажу тебе одну историю. Это обыкновенная притча, еще ребенком я слышал ее от жрецов. Жил на свете один вельможа, довольно богатый. И однажды приснился ему сон: если он построит дом, такой огромный, что в нем будет сотня дверей, сотня окон да сотня комнат, то боги так возрадуются, что благословят его до самого последнего его дня жизни, когда он глубоким стариком сойдет во тьму. И когда он умрет, то попадет в небесные чертоги вместе с этим домом, где станут жить боги, и он сможет пировать с ними вечность да еще один день. Проснулся этот вельможа с сердцем, полным радости: вот его цель, смысл всего его существования! В последующие годы все свое состояние вложил он в строительство этого дома. Весь город пришел посмотреть, когда он объявил о том, что наконец-то уложен последний кирпичик. Несколько дней потребовалось бы обычному человеку, чтобы обойти этот дом кругом, ведь состоял он лишь из одного этажа.
– В таком доме можно и заблудиться, – деловито заметил Ясмах.
– Немудрено. Вельможа решил, что у каждой комнаты должно быть свое назначение. В каких-то он расставил прекрасные растения, куда-то поселил слуг и рабов. В одних комнатах полагалось держать такие продукты, в других – эдакие. В одной умываться, в другой причесываться. И дальше, и дальше… И ходил вельможа по этому дому целыми днями, смотрел за порядком, раздавал обыкновенные указания, какие поддерживают в доме жизнь. За три недели он всего раз увиделся со своей женой: они попросту никак не могли встретиться в этом огромном здании с сотней дверей и окон. И так много времени занимало все это, что однажды вельможа зашел в комнату с цветами и увидел, что все они засохли. Зашел в другую, где жили двое рабов, – а те сбежали, прихватив всякие ценности. Комната, отведенная для искусных мозаик, была готова лишь наполовину: в углу валялись сложенные кучкой цветные камешки и стекла. Вяленое мясо покрылось пятнами и стало непригодным в пищу. В мешках с зерном завелись жуки. Все постепенно пришло в упадок. «Великие боги! – взмолился тогда вельможа. – Зачем же вы послали мне тот сон! Зачем я строил этот дом, собираясь потом пировать вместе с вами вечность и еще один день, неужто вы обманули меня? Ведь ни один человек не в состоянии держать под контролем столько комнат и знать, что в них творится!» Боги тогда ответили ему, что не они послали ему то сновидение. Это был обыкновенный сон, какие случаются с каждым. Но как он, человек, смел думать, что в состоянии построить дом, достойный самих богов, да еще и сидеть с ними за одним столом вечность и один день? Но все же они не стали наказывать вельможу, только посмеялись над его глупостью, потому что ни один хозяин не может знать, что творится в ста его комнатах, и исправно следить за ними.
– Ты хочешь сказать, – спросил Ясмах, – что я не могу уследить за собственными вложениями? Вздор! Погляди, ведь не зря я все записываю.
Но видно, и на это у всеведущих богов был свой ответ. В тот же миг во двор спешно забежал юноша, похожий на гонца: судя по всему, принес для Ясмаха какие-то вести. Дадишу почтительно отошел в сторону: не для его ушей слова о событиях, его не касающихся.
Однако скотовод вернулся довольно быстро, раздосадованный полученными новостями.
– Не знаю, посылали ли боги сон тому вельможе или нет. Но они точно послали ко мне тебя именно сегодня. Что за день! Что за день… – Ясмах растерянно почесал затылок, не решаясь рассказать обо всем сборщику налогов. – Ты только что говорил мне, что за всеми вложениями уследить невозможно. И вот пожалуйста! Сейчас я узнал, что корабль, в строительство которого я когда-то инвестировал, попался в руки пиратам. Они взяли себе весь товар, а само судно потопили. Я потерял свои деньги. Но хуже всего то, что прошлые его плавания были успешны и весьма прибыльны – и я твердо решил выйти из этого предприятия, посчитав, что заработал на нем достаточно, а удача не может длиться вечно. Решить-то решил, да не вышел! Две луны назад я должен был забрать добрый мешок серебряных сиклей. Забыл и не уследил, как тот вельможа из притчи не уследил ни за цветами, ни за рабами. Что же, дорогой Дадишу, ты лично стал свидетелем того, как я зашел в комнату и увидел там лишь упадок.
– Я сожалею, Ясмах. Но есть в этом и свой плюс: ты так раздробил свое состояние, что многие вложения твои по-прежнему в целости. Я рекомендую тебе взять все свои таблички и перераспределить капитал так, чтобы ты мог контролировать и помнить про каждую инвестицию. И чтобы все эти глиняные таблички уместились хотя бы на одном столе. А я… – на этих словах Дадишу достал из своего мешка и положил сверху еще одну, – дарую тебе вот это знание. Шесть надзорных законов золота. Если ты посмотришь на второй из этих законов, то прочтешь: «Не усложняй свою финансовую систему – не уследишь».
Без возмущений, но с благодарностью принял Ясмах этот подарок. И они отправились считать налог, который скотовод должен был уплатить в казну. Он отдал все до последнего сикля, но обрел нечто большее – знание.
Не усложняй свою финансовую систему – не уследишь.
