Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Зеленоглазое.
Алкоголь натощак возымел эффект, и от концерта в памяти Романа остались лишь заливистый зрительский смех, однозначно одобрительный, и финальная песня «Мы желаем счастья вам!», исполненная звучным мужским хором под минусовку.
Невесомость отступила на банкете, на третьем бокале шардоне. Романом овладела тяжесть, словно на него вывалили вагонетку каменного угля. Приглашенный баянист с крючковатыми пальцами выводил резвую мелодию. На другом конце длинного стола завучи втолковывали Максиму Максимычу, какой он исключительный и незаменимый, и выпрашивали у него тост. Отовсюду долетали обрывки разговоров – об учениках, об электронных журналах, о квартальных отчетах, о долгожданном отпуске. Отдых превращался в промежутки между работой и заполнялся ее незримым присутствием. Работа обременяла всякий свободный от нее миг и примиряла с мыслью, что сон должен быть коротким, а утомленность – это норма.
– С 8 Марта, – произнес Максим Максимыч в своей невеселой манере. – Вы хорошие, пока не вспоминаете, что вы женщины и нужно соответствовать стереотипам.
Под звон аплодисментов и смеха Роман встретился глазами с англичанином. В них читалась изможденность – и ничего кроме.
Дома записная книжка потеряла невинность. Черной гелевой пастой Роман вывел поперек первой страницы: «Все устали. Кто-то притворяется, что не устал». Кончик ручки дрожал.
Калуга
Ближе к весенним каникулам на Романа свалилась очередная обязаловка. Директор на совещании поручил учителям обход микрорайона. Полагалось стучать в двери, вежливо представляться и спрашивать, нет ли в семье детей до восемнадцати лет. Все дети подлежали учету: требовалось записать их полное имя, адрес, дату рождения, номер школы или детского сада и национальность. Марат Тулпарович напомнил, что по Конституции каждый обязан получить основное общее образование. Если на территории, подведомственной кому-нибудь из педагогов, в будущем обнаруживался ребенок восьми лет или старше, не прикрепленный ни к какой школе, то виноватым оказывался именно педагог.
– Марат Тулпарович, почему РОНО это на учителей вешает? – выразила недовольство Лилия Ринатовна. – Эффективнее и проще прийти в поликлинику и запросить данные у них. Или у милиции.
– Вы который год это твердите, Лилия Ринатовна. РОНО доверяет эту задачу вам, и справляться с ней должны вы.
Роману для обхода достались две улицы в частном секторе, Кривая и Кривой Овраг, а также три высотки в другой стороне, на Заслонова и на Вишневского. Само собой, увлекательный квест по поиску детей государством не оплачивался.
Роман запланировал рейд на воскресенье. Интернет-карты уверяли, что по Кривому Оврагу располагалось лишь одно строение, поэтому акцент смещался на Кривую. Мимоходом Роман пробежался глазами по названиям остальных улиц рядом с ней: Центральная, Ракетная, Сборная, Тихая, Рабочей Молодежи, Кузнечная, Долинная, Закамская, Вятский Овраг. Гроздь диковинных имен, окруженных сказочным ореолом. Мнилось, что на Рабочей Молодежи живут трудяги рубанка и токарного станка, щеголяющие в штанах с подтяжками и смолящие папиросы, а на Тихой никогда не поют колыбельных и не включают радио. На Ракетную периодически наведываются космонавты, на Сборную – олимпийцы. Кузнечную оглашает зычный звон молота, а в Долинной на сочных лугах пасутся стада буренок с тучными боками. Когда напор наивной фантазии схлынул, Романа осенило: это же Калуга, а не сказочное королевство. Та самая Калуга, о которой в августе рассказывал Максим Максимыч. Топь, болото, по Далю. Район для тех, кто закален духом и не боится погодных причуд. А на Центральной, стало быть, обитают самые важные калужане.
Бредя по извилистой Кривой, Роман досадовал, что у него нет бот. Тропинку между домами заполняли собачьи нечистоты, и подчас заведомо проигрышный выбор заключался в том, чтобы вляпаться в коричневую кучу или приземлить ногу в подтаявший сугроб. Кроссовки впитывали влагу безотказно.
Наибольшую часть строений на Калуге составляли немолодые домики, кирпичные или деревянные, чаще всего с огородом. Роман стучал в калитку и ждал ответа. Отворяли неохотно, а заводили разговор и того неохотнее. Роман чувствовал себя инородным телом на земле с древними обычаями, чужаком с интеллигентной сверх меры речью и неуверенными жестами. За полтора часа ему удалось записать только четыре ребенка.
Попадались и богатые дома вроде просторного двухэтажного особняка, увенчанного алой черепитчатой крышей с мансардными окнами. Особняк окружал забор из желтого кирпича. На кованом заборе по обе стороны массивных ворот восседали вычурные горгульи, стерегущие вход. Буржуины с черепичной крышей также не отреагировали – ни на звонок, ни на стук.
Путь на Кривой Овраг пролегал по склону. Потемневший и набухший снег проседал под подошвами, и разок Роман едва не покатился кубарем по горе крутой, как герой известного стихотворения. Спас инстинкт: корпус откинулся назад, ноги же на слегка согнутых коленях будто срослись с землей. Дальнейший спуск был преодолен в черепашьем темпе. Овражный желоб встретил талой водой по щиколотку. Пробираясь к одинокому домику, Роман едва не распорол голень об арматуру, коварно растущую из лужи. Арматура тут же была окрещена подлым подснежником. А дверь никто не открыл, как ни барабанил Роман, поднявшийся на крыльцо.
Дорога наверх предстояла по тому же склону.
Калуга, настоящая Калуга.
Отобедав маковым бубликом и оттерев салфеткой грязь с кроссовок, Роман двинулся на высотки. Им овладело твердое намерение не задерживаться перед каждой квартирой больше тридцати секунд, если там не отвечают. Подъездов и этажей много, учитель – один.
Дошагав до первого домофона, Роман набрал номер случайной квартиры и пробасил: «Почта!»
Режим нон-стоп активирован. Пора.
Примерно на сороковой квартире Роман начал составлять классификации дверных звонков. Они делились на рабочие и сломанные, нервные и бодрящие, затяжные и короткие, голосистые и охрипшие. Хозяева делились на добрых, хамских и никаких. Добрые отворяли, вежливо выслушивали и выкладывали сведения о детях, если таковые имелись. Хамские всем видом показывали, что делают одолжение, идя на контакт, говорили отрывисто и грубо. Никакие смотрели в глазок почти не дыша и на цыпочках отступали от двери.
Среди хамов преобладали мужики за сорок и старые мымры. В третий раз столкнувшись со старушечьей фразой «Ничего не знаю, иди отсюда!», Роман ущипнул себя. Не дежавю и не психоз. Просто типическая карга. Вероятно, возомнила, что маньяк явился за ее пенсией в облике приветливого молодого человека. Кризис доверия.
Целая галерея социальных типов кроме параноидальных старушек промелькнула перед глазами Романа.
Испещренный наколками уркач в тельняшке сверкнул золотыми зубами и осклабился.
– Танюш, сюда иди, – крикнул он не оборачиваясь. – Быстрей, тут господин ждет. Есть у нас дети?
Прибежала раскрасневшаяся Танюша с мокрым дуршлагом и заявила, что нет.
Усатый мужичок с упертыми в бока руками известил, что детей до восемнадцати нет, в то время как из-за его спины высовывалась испуганная девочка
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
