лице. Как отреагирует. Но он абсолютно спокойным взглядом смотрел вперед. От него шла такая уверенность, что я не сомневалась: он контролирует все на этой территории.
Я посмотрела на газон. Там мой биологический отец испытывал самый дикий страх перед хищниками. Раскаты грома смешивались с его криками.
Но мне это не доставляло никакого удовольствия.
Я не хотела его убивать.
Единственное, чего я хотела, – это спасти Сида.
– Почему медлишь? – спросил Картер, заглядывая мне в глаза.
– Это все, – ответила я и отложила пульт на прикроватную тумбочку, чтобы ненароком не задеть красную кнопку.
– Ты слишком мягкая.
Я промолчала, а через несколько секунд тихо позвала:
– Картер.
– Да?
– Ты очень влиятельный?
– Да.
– Можешь поменять местами Сида с Михаэлем Лисчу на казни?
Я ощутила, как тело Картера мгновенно напряглось. Своим вопросом я вторглась на его территорию. Просила изменить уже принятое им решение, касающееся работы. Более того – нарушить закон.
– Нет, – твердо ответил Картер.
И свет, которым озарилась моя душа, тут же поглотила тьма.
– Почему? – Из меня вырвался не вопрос, а боль.
– Потому что тогда я перестану себя уважать. Как бы я ни любил тебя, но это мое дело – бизнес, которому я посвятил всю свою жизнь. Ради которого не спал сутками, не ел, не жил толком. И люди, которые берут на себя слишком много, должны отвечать за свои поступки. Иначе не только я себя уважать перестану – никто меня не будет уважать. Никто, Лана. Понимаешь?
Я понимала и не понимала одновременно.
– Разве, если сильно любишь, не готов сделать все что угодно?
– Если любимая требует от тебя, чтобы ты ломал себя, – это любимая?
– Но я не прошу тебя бросить «Космострой» и улететь со мной в тихое место жить милой семейной жизнью. Я прошу спасти единственного близкого мне человека.
– Сид пятнадцать лет был одним из моих лучших друзей, Лана. Но он совершил очень серьезную ошибку.
– Он точно раскаивается!
– Откуда ты знаешь? Сколько лет вы не общались?
Сколько? Да с двух лет и не общались. Но я не могла сказать это вслух.
– Вот. – Картер все понимал без слов. – А он очень изменился даже за тот период времени, что я его знаю. Из студента с горящим сердцем и глазами он превратился в мужчину со скучающим взглядом. Его ничто не брало. Даже новые проекты, которые он успешно запускал. Он то и дело проверял прочность наших дружеских и рабочих отношений.
Картер отвернулся, помолчал несколько секунд и добавил:
– Деньги меняют людей, Лана. Очень меняют.
Я же, которая уже мысленно бросалась на шею любимого брата, не хотела верить его словам. Хотела спорить, кричать, требовать, но, глядя на выражение лица Картера, понимала, что ничего не добьюсь.
Ни-че-го.
И это, с одной стороны, заставляло уважать этого мужчину еще сильнее за его принципы, но с другой – я понимала, что казнь Сида поменяет отношения между нами.
– Тогда это все, Картер. Я не смогу быть рядом с тем, кто косвенно убил моего брата.
– Лана, я не убийца. Я не отвечаю за действия преступников. Я не вершу казнь. Я живу по своему внутреннему кодексу правильного и неправильного, и именно благодаря ему так высоко поднялся.
– Да, ты прав. Ты не в ответе за поступки моего брата. Но ты можешь повлиять, чтобы его не расщепили на атомы?
Картер опустил взгляд, словно раздумывал, а потом сказал:
– Уже нет.
– Уже? А мог?
– На суде мог. Сейчас решение вынесено. Приговор будет приведен в исполнение завтра.
Я вскочила с места. Из глаз потекли слезы.
Мне хотелось кричать, плакать. Я импульсивно бросилась на Картера, сжимая кулаки, хотела ударить, но он так распахнул руки, готовый принять удар, что я не смогла. Прижалась к нему, обняла и всхлипнула.
– Мы не сможем быть вместе, Картер.
– «Нет» только в твоей голове. Скажи себе «да».
– Не могу.
– Можешь.
Я помотала головой.
Картер дотронулся рукой до моего подбородка, поднял мое лицо и потянулся к губам.
Во мне смешались боль и любовь, чувство потери и обретения, отчаяние и надежда.
Я знала, что могу позволить себе близость с Картером только сейчас, только сегодня. Завтра я не смогу на него смотреть.
Это была двойная мораль, но я так ощущала. И я открыто призналась себе в этом.
Я хотела переспать с Картером. Хотя бы сейчас. Один раз до краха наших недоотношений.
Потом я не смогу. Не буду. Не стану.
И я сама набросилась на Картера с поцелуем – глубоким, жадным, голодным. Но он ответил с неменьшей страстью.
Мы целовались так, словно завтра не настанет. Словно мы последние мужчина и женщина на этой земле и у нас десять лет не было отношений.
Я даже не заметила, как Картер нажал на пульт. Просто увидела, как шторы поехали по карнизу, закрывая вид на сад.
Я вдыхала его жадно. Мне нравился его необычный запах. Он буквально пьянил меня, сносил крышу.
Мне нравилось ощущение его кожи под руками. И меня жутко раздражала его одежда, от которой я так спешила избавиться.
Я сама словно стала той тигрицей из сада. Голодной, сильной, безудержной.
Я никогда не думала, что могу настолько сильно желать мужчину. Что перестану ощущать время, себя. Что не вспомню ни об одном комплексе.
Я словно одичала. Словно в меня вселился зверь. Словно я перестала существовать в рамках своего тела.
Только голый он и голая я. Только кожа к коже. Только поцелуи, ласки, касания. Смелые – в любых местах. Для меня с Картером словно не существовало запретов. Ни одного зажима – чистое желание.
То ли ощущение скорого краха, то ли безысходность, то ли сильные чувства… Я не знала, что так повлияло на меня. Но я словно улетела в космос.
Это была нереальная близость. Наши тела слились, наши эмоции стали общими, наши чувства обострились настолько, что мы забыли о мире.
Просто мужчина и женщина. Просто любовь. Просто чистейшее удовольствие.
Когда я подходила к кульминации, тигр бросился на стекло спальни, но мне было все равно. Я кричала от удовольствия, порвала простыню и оставила следы на коже Картера. А он довольно смотрел на меня своими темными глазами, и я видела, что он не насытился мной.
И от этого желала его
