…Во-вторых, малыш, уверяю тебя, что, если как следует припечёт, человек способен выбраться из заваренного наглухо бронированного сейфа.
(Артём Каменистый, S-T-I-K-S, «Территория везучих»). — Ну и как ты докатился до такой жизни? — Змеелов взял бокал, и, прикрыв глаза, с наслаждением вдохнул запах напитка, который почему-то имел ярко-оранжевый цвет.
К своему бокалу я и не подумал притрагиваться.
— Вы сами меня вынудили так действовать. Тем более я не просил втягивать себя в сомнительные махинации. Неужели вы думали, что я ни о чём не догадаюсь?
— Я сейчас тебя не буду убеждать ни в чём, — сейчас улыбка на крысиной морде кобольда была больше похожей на оскал. — Тем более, в чём-то ты прав, каюсь. Вот только слишком ты сгущаешь краски. Не та ты фигура, чтобы марать об тебя руки, что бы ты там себе не думал. Но да ладно. Я с тобой вот о чём хотел поговорить. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
— О да, — издевательски произнёс я. — Конечно же я вас с удовольствием выслушаю. Вы за кого меня принимаете?
— Пока, — он сделал паузу, — за здравомыслящего молодого человека. Хочешь попытаться испортить впечатление?
Вопрос был риторическим, поэтому я отвечать не стал, внимательно рассматривая собеседника. Змеелов отставил бокал и поудобнее откинулся на мягком стуле, который больше был похож на кресло.
— Итак, Вова. Как я сказал, у меня есть предложение. И оно заключается вот в чём… Мне нужно, чтобы ты дошёл хотя бы до полуфинала.
— А почему сразу не выиграл? — притворно изумился я. — Дело-то плёвое.
— М-да, я погорячился немного, обозвав тебя здравомыслящим, — Змеелов вздохнул.
В его руках материализовалось обыкновенное самописное перо, которое можно было приобрести в любой алхимической лавке, и желтоватый лист бумаги. Написав, несколько слов, он аккуратно подул на пергамент и так же аккуратно, сложив его вдвое, отдал мне.
— Внимательно посмотри, переосмысли, а потом мы продолжим.
Со скептическим выражением лица я принял лист. Развернув, пробежал глазами и почувствовал, как у меня будто землю из-под ног выдернули. К этому я был точно не готов.
— Теперь глубоко вдохни и я тебя внимательно слушаю, — в глазах кобольда застыл арктический холод.
— Я прошу прощения за свой тон, — фразу пришлось выдавить из себя.
— Как главе собственного клана, позволь дать тебе полезный совет. Прежде, чем открывать варежку, убедись, что около твоей задницы нет чужого хера. А когда убедишься — всё равно не раскрывай. И уясни себе накрепко — не тебе мне дерзить. Ты меня понял?
Я потрясённо молчал, а Нойман как ни в чём не бывало продолжил:
— Итак, на чём я остановился? Ах да. Тебе нужно дойти хотя бы полуфинала.
— Для чего это вам?
— Ну не будь ты таким жадным, — удивился он, будто и не было этой вспышки раздражения. — Ты же поправил своё материальное положение? А с чего ты решил, что я не хочу того же самого? Ты и так мне денег должен, если не забыл.
— И когда же я успел вам задолжать?
— А с тех пор, как «опустил» одну известную гильдию на деньги, а потом лишил её одной из клановых цитаделей. И не нужно сейчас мне ничего говорить, так как мы оба знаем, как это произошло. Поэтому мне придётся поправлять финансовое положение с твоей помощью. Понимаешь?
— Вы хотите отобрать мой выигрыш? — хмуро осведомился я, но его ответ удивил.
— Зачем же отобрать? — улыбнулся Нойман. — Я хочу с тобой договориться и разойтись, как в море корабли. Ты отдашь то, что мне должен и дальше живёшь спокойно.
— Я вас внимательно слушаю.
— Итак, завтра у вас Первая Жатва. Тебе нужно не «слиться» и «затащить», выражаясь вашим языком. И желательно «затащить» вместе со своим дядей.
Было бы глупо надеяться на то, что он не раскопает обо мне всё, что только можно.
