африкаанс – что очень мало в сравнении с 65 % их сверстников, обучающихся на английском. С другой стороны, африкаанс существует не только за счёт потомков европейских переселенцев, но и благодаря цветным (азиаты и люди смешанного происхождения) – в годы апартеида они неплохо устроились в качестве буфера между белыми и негритянским большинством.
Несмотря на натиск, родной язык буров держится крепко: 2/3 кассовых сборов отходят фильмам, снятым на африкаанс; больше всего зрителей посещают театральные постановки с использованием этого языка; на нём же проводится крупнейший в стране культурный фестиваль Klein Karoo Nasionale Kunstefees; более 50 % местной художественной литературы написано на африкаанс. Африканеры пока не готовы сдавать своё культурное наследие.
Заметное разделение южноафриканских белых на африканеров и англоговорящих сильно снижает протестный потенциал белого сопротивления – у африканеров с англоязычными хватает разногласий.
Собственно, ЮАР началась с конфликта между бурами и английскими колониальными властями – Великий трек начался как попытка сбежать как можно дальше от назойливых англичан. Потом, в последней четверти XIX века, бурские республики наводнили многочисленные англоговорящие мигранты, через которых Англия пыталась влиять на внутреннюю политику Трансвааля и Оранжа (буры решили эту проблему, отказав пришлым, uitlander-ам, в политических правах). В результате случилась англо-бурская война, и в английских концлагерях погибли 26 тысяч женщин и детей африканеров – это и по сегодняшним меркам много, а тогда было откровенным геноцидом. В годы Второй мировой отношения между двумя группами не улучшились ни на йоту – среди африканерской молодёжи вошли в моду антианглийские и пронацистские настроения, получившие потом развитие в доктрине апартеида. Когда в 1960‐х местные власти провели референдум, объявили об отмене английской монархии и основали республику, оскорбились уже англоговорящие.
Доминирование белых в годы апартеида на самом деле правильнее считать доминированием африканеров – знание африкаанс означало принадлежность к элите, сначала политической, а потом и экономической (с 1960‐х неафриканеров начали вытеснять с самых престижных постов в крупнейших компаниях). Лидеры АНК в изгнании общались на английском, да и образование они получили полностью английское – Мандела подробно описал это в своей автобиографии «Долгая дорога к свободе», где рассказывает о том, как из негров делали «чёрных англичан». Англия активно боролась против апартеида и в восприятии аборигенов Британия и монархия постепенно заняли место главных заступников. Дело зашло настолько далеко, что к середине 1990‐х на всех международных спортивных состязаниях чёрные из ЮАР болели за англичан даже когда те играли против южноафриканской сборной.
Отдельной немногочисленной, но очень активной группой белых были потомки литовских евреев, из числа которых вышло очень много борцов с апартеидом: генсек Коммунистической партии Джо Слово, видный соратник Манделы Хелен Сазман, писательница Надин Гордимер, один из основателей и руководителей вооружённого Крыла АНК Ронни Касрилс. Иными словами, англоговорящие белые не считали ЮАР своей страной, а африканеры неявно дискриминировали их в ответ (конечно, не так, как чёрных). В элитном закрытом клубе «Братстве африканеров», который мы уже упоминали, состояли только африканеры. Буры проводили открыто националистическую политику и в результате в период 1961–1976 гг. африканеры сравнялись с англоговорящими по социальному положению – до этого работы «белых воротничков» оставались в основном привилегией англоговорящих. Конечно, потомки голландских колонистов априори стояли выше чёрного большинства, но к моменту провозглашения независимости от Англии англоговорящие были богаче и успешнее. Рост благосостояния африканеров отражает и динамика рынка: с 1959‐го по 1991‐й доля буров на Йоханнесбургской фондовой бирже выросла с 1 % до 25 %.
Хороший пример драматического разрыва между двумя сообществами – судьба известного предпринимателя Илона Маска. Он родился и вырос в Претории, но в англоязычной семье (американские, английские и канадские корни, теряющаяся в глубине веков предположительно швейцарская фамилия). Сын квалифицированного инженера, он хотя и мог ходить в хорошие школы, но постоянно подвергался избиениям и нападкам учеников неофициальной титульной национальности. В 17 лет, ещё до легализации АНК, на пике апартеида, Маск решил уехать из страны: на следующий год ему грозил призыв в армию, а в лучших местных университетах африкаанс был обязателен (справедливости ради заметим, что это чуть ли не единственный малый язык, пригодный для ведения научной деятельности). Маск решил эмигрировать в Канаду, оттуда попал в Америку, и уже там сделал PayPal, SpaceX и Tesla. Будь африканерское общество более инклюзивным, всё могло бы сложиться иначе.
Но культура африканеров всё ещё жива. Язык довольно активно используется в интернете, существует раздел Википедии. Есть популярные писатели, которые пишут на африкаанс – например, Аннели Ботес. Есть и сообщество, готовое поддержать их в трудной ситуации: в 2010 году Ботес сказала в интервью на африкаанс, что не любит черных, потому что они лентяи и преступники. Жюри официозной литературной премии Sala сразу же отозвало награждение за роман Thula Thula (который вообще-то не про негров, а про инцест), но поклонники решили наградить писательницу самостоятельно, собрав в итоге треть от суммы премии. Продажи романа увеличились в 4 раза, а сама Ботес получила 1000 писем со словами поддержки.
Проблемы обычных африканеров не сильно волнуют местных сверхбогатых. Из четырёх крупнейших медиахолдингов ЮАР тремя руководят англоговорящие, но Naspers, самый крупный из них, принадлежит африканеру Коосу Беккеру – и он в 42 раза крупнее своего ближайшего конкурента. Несмотря на личность владельца, африканерского в компании немного. Сверхбогатые буры выиграли от отмены апартеида больше прочих: богачей среди этой группы сейчас больше всего. Распространены династии: например, после снятия блокады с ЮАР семейство Рупертов получило возможность расширить бизнес на 35 стран на 6 континентах, и вскоре аккумулировало в своих руках многомиллиардные активы. Из десяти богатейших людей страны четверо – африканеры.
Мирная отмена апартеида руками элит – следствие кризиса volkskapitalisme (африкаанс: «национальный капитализм»). В 1960–1980 годах правительство целенаправленно преследовало экономическую политику вида «африканер, помоги африканеру», но когда период первоначального накопления закончился, на поверхность всплыло неравенство между белыми бурами (для него существовал специальный термин – broedertwis, «разделение между братьями»). Образовалась небольшая прослойка крупных компаний – и эти корпорации не очень волновали вещи вроде национальной идентичности или независимости страны. Крупный бизнес победил во внутреннем споре – в 1994‐м одновременно с отменой апартеида началась неолиберальная трансформация экономики, от которой выиграли в первую очередь местные олигархи.
С обычными белыми, хотя их достаток в среднем и увеличился, не всё так однозначно – террор против фермеров, увеличение числа нищих белых, незначительное на фоне общей массы чёрных, но очень серьёзное по сравнению с предыдущей эпохой. Причины бедности среди белых те же, что и в начале XX века: отсутствие доступного жилья, низкие зарплаты, плохое образование – словом, убитый социальный сектор.
