в конце концов, от меня хотите?
Последняя фраза, похоже, была расценена как готовность заговорить. «Чета» недоверчиво уставилась на пленника — слишком быстро русский сломался. Черт бы их побрал! И как случилось, что не распознал он в них смертельно опасных врагов — ни за обеденным столом, ни там, у театра, когда брали компаньонку графини, ни на праздновании «Сильвестра»? И ведь именно этот подонок посоветовал тогда обратить внимание на Лотту… Уж не из одной ли они компании? Боже! Тогда впору повеситься!
Невеселые мысли оборвал приглушенный голос фрау:
— Зачем вы встречались с господином Лимке у театра?
Листок перевел на нее здоровый глаз:
— Значит, и вы там были? Я не обознался?
— Отвечайте на вопрос!
Листок вновь сплюнул на пол — едва не на ботинок толстощекого стража — и отрезал:
— Никакого Лимке не знаю!
Шимон процедил сквозь зубы:
— Позавчера, в шесть вечера, вы встречались с ним у городского театра!
— Позавчера, в шесть вечера, я встречался с господином, о котором и сейчас не имею ни малейшего понятия! Как, впрочем, и о том, кем вы с милейшей супругой на самом деле являетесь! Однако утром, перед выходом на прогулку, меня встретила приятельница знакомой дамы, которая и передала, что некий господин — имени которого она не назвала — желает встретиться именно у театра, именно в шесть часов и что он сам меня узнает. Вот так, голубчики!
— И что же этот господин хотел от вас? — медленно, каменным голосом, произнесла фрау Гараками.
— Послушайте, так разговаривать я не намерен! — вспылил в ответ ротмистр. — Развяжите руки!
Супруги молча переглянулись, и женщина кивком разрешила бульдогообразному удовлетворить просьбу. Что ж, уже неплохо…
Освободившись от пут, Листок потер закатившиеся запястья, прощупал заплывший глаз, затем набухшую губу с уже запекшейся кровью… Значит, удара было два — второй не помнил. От этой мысли откуда-то изнутри вырвалось по-русски:
— Сволочи!
И, неизвестно к кому обращаясь, уже по-немецки добавил:
— Дорого же вы мне заплатите!
Однако фрау повторила тем же каменным тоном:
— Так что же хотел от вас этот господин?
Все еще ощупывая губу, Листок некоторое время молчал — намеренно, чтобы обдумать ответ; и, ничего не придумав, раздраженно выпалил:
— Черт бы вас побрал! И дался вам этот ревнивец!
— Ревнивец? — переспросил Шимон.
Листок вдруг почувствовал, что случайно брошенная фраза может оказаться спасительной.
— А кто же еще — ревнивец! Отелло вообразил, что накануне я приставал к его возлюбленной!
— В ресторане «Eden»?
Листок скосил глаз на Шимона:
— Вы и это видели? Следили, что ли?
— Отвечайте на вопрос! — напомнила о себе женщина.
— Отвечайте, отвечайте! А что отвечать — подошел выразить почтение знакомой даме, а этот идиот якобы все видел и понял по-своему. Вот и решил предупредить при встрече! Я уж думал, на дуэль вызовет, дурак!
Наступила тишина, которую через минуту нарушила фрау Гараками.
— Значит, и Лимке был в ресторане?
— Говорю же, Лимке он или нет — не знаю! И был ли он в ресторане, также не ведаю — не видел! Но этот Ромео утверждал, что нас лицезрел…
— А с дамой его… значит, были знакомы?
— С графиней? Хм… Не то чтобы близко… Но когда-то встречались. В России. А тут, во время войны, да в Цюрихе… Как было не подойти!
Шимон и Катарина вновь переглянулись, и на этот раз их немое общение было заметно выразительнее. Неужто зацепило упоминание графини в связке с Россией?
И похоже, так оно и было — Шимон, отведя взгляд от «супруги», осторожно поинтересовался:
— И при каких обстоятельствах вы встречались с ней… в России?
— А это уже не ваше дело! — зло огрызнулся Листок и тут же почувствовал, как пальто на левом плече съежилось в кулаке охранника. Еще мгновение, и последовал бы новый удар, но под недовольным взглядом фрау кулак разжался.
— Мимолетная встреча… В московском ресторане, — недовольно оправляя пальто, соврал Листок.
— Она, что же, — русская? — последовал вопрос начальницы.
Листок пробурчал:
— Не знаю! По-русски говорила плохо, все больше по-французски… А французский я не знаю! В конце концов — на черта вам все это! Русская, не русская… Какая, к лешему, разница!
Шпионская чета, похоже, несколько опешила.
— Чего уставились? — не выдержал Листок. — Конец этой комедии будет?
И тут, нервно сверкнув очами, фрау быстро спросила:
— Вы знакомы с великой герцогиней Анастасией Мекленбургской?
Листок вскинул на нее глаз и, хмыкнув, бросил на русском:
— Не по Сеньке шапка!
Лицо фрау выразило недоумение; пришлось разъяснить по-немецки:
— Герцогиня не по нашему чину, мадам… Я всего лишь ротмистр русской Императорской армии, посланный воевать во Францию. И к несчастью, оказавшийся в трижды проклятой Швейцарии — век бы не знать и ее, и вас, мерзавцев!
— Однако вы знакомы с ее ближайшей подругой…
— Это с кем еще?
— С графиней Венденской. Разве вы не знали, что графиня — подруга великой княгини Анастасии?
— Графиня Венденская — подруга великой княгини? — изумился ротмистр, картинно выпучив глаза. — То-то, я думаю, откуда это высокомерие! Смотрела, будто я какая надоедливая муха! Признаться, при первой встрече даже не знал, что она графских кровей… Да и здесь, в ресторане, еще не знал — понял лишь на следующий день, из разговоров!
Изумление, кажется, вышло убедительно; для пущей убедительности — быстро взглянув на фрау — воскликнул:
— Так вы из-за нее устроили весь этот балаган? Ну и дураки же!
Вновь последовала пауза — долгая, подозрительная… Либо не поверили его игре, либо припасено что еще… Знать бы только, что за зелье варится в их шпионских мозгах! Неужели инцидент с компаньонкой графини? Или узнали от нее о записке Шлика?
Оказалось, первое. Глаза фрау вновь блеснули, и медленно, как-то подчеркнуто внятно она произнесла:
— Почему же после разговора с Лимке приятельница графини пожелала вас застрелить?
— Застрелить? Меня? — не задумываясь, воскликнул Листок. — С какой стати? Я и видел-то ее два раза — в ресторане с графиней да на следующий день… Вы лучше спросите ее саму, хотела ли она чего-нибудь в этом роде! Или хотя бы у своих живодеров! — кивнул Листок в сторону толстощекого, давая понять, что видел, как их агенты крутили руки женщины.
Супруги непроизвольно посмотрели поверх его головы на стоявшего
