Голевая, блин, засуха… Вмажь им пару штук, Андрюха!
Эти призывы возмущенных болельщиков действовали на лидера «Арбата» подобно ледяным каплям дождя в ненастную погоду. Андрей, поеживаясь от предстартовой, так и не реализованной дрожи, еще ниже склонял светлую, стриженную под ежик голову. За эту незамысловатую модную прическу его и прозвали «солдатом». И ему ничего не оставалось, кроме как с армейским усердием и потом отрабатывать тяжелые тренировки, на которых стали получаться самые невероятные по точности и исполнению удары. Иногда даже с 30–35 метров. Однако эти взрывы вдохновения вызывали трепет, разве что у своих же вратарей и восторги кучки арбатовских фанатов за воротами.
Но капитан «Арбата» не терял надежды. Андрей вспомнил, как в прошлом году средь бела дня, прямо из-под окон у него угнали новенький джип «Чероки». По слухам тогда руководство клуба во главе с Ницковой провернуло некую беспошлинную сделку сразу с двумя десятками машин. Одна из них и досталась Андрею. Слухи об угоне разнеслись по столице, об этом узнала вся страна. Видимо, преступники оказались болельщиками «Арбата», потому что буквально через несколько дней угнанный джип обнаружился под теми же окнами в целости и сохранности, будто бы машина и не выезжала со двора.
…Постучавшись в дверь и дождавшись приглашения, Туманов вошел в родинский кабинет. В освещенной солнцем просторной комнате не было ничего лишнего: рабочий стол, несколько стульев, два глубоких мягких кресла, телевизионная двойка с большим экраном, холодильник. Из-за штор у окна бодро выглядывал велотренажер, на котором Вячеслав Иванович накручивал свою дневную норму. Зато стены кабинета дышали футбольным разнообразием. На снимках, казалось, была запечатлена вся биография «Арбата». Кумиры пятидесятых и шестидесятых, — какие лица, какие имена! И, конечно же, легендарный Константин Жуков! Игрок и тренер-звезда, бывший московский динамовец, хотя никогда, как футболист и не выступавший за «Арбат».
Родин, кивнув Андрею на одно из кресел, достал из тумбочки две пиалы.
— Холодный зеленый чаек в жару, наверное, не помешает? — Он вопросительно взглянул на Туманова.
— Спасибо, Вячеслав Иванович… Перед тренировкой, наверное, в самый раз.
— Вот и мне так кажется, — Родин, помедлив, выжал в пиалу дольку лимона: — Я давно собирался с тобой поговорить по душам, Андрей, но все откладывал, да откладывал. Больше тянуть не имеет смысла. Все вижу и понимаю. Сейчас ты капитан «Арбата» и сборной, моя правая рука. Тебя любит, обожает вся фанатская Россия, даже болельщики наших постоянных соперников — армейцев, динамовцев, железнодорожников.
Но время не остановишь. Тебе уже тридцать первый пошел. Не без горечи вижу, что ты несколько утратил в скорости, сдал в физике, стал уставать к концу игры. Особенно это проявилось в Тель-Авиве. Наверняка, меня многие не поймут и, прежде всего, наши арбатовцы. Но к осени мы должны сменить стиль игры, стать скоростной командой. Тебе, Андрюша, следует подыскать другой клуб, я не останусь в стороне. Поможем с менеджерами, переговорю с агентами в Европе. Контракт с приличной европейской командой был бы, конечно, наилучшим вариантом…
Уязвленный Андрей некоторое время молчал. Его тренированное тело будто обмякло, мышцы стали чужими, непослушными. Он чувствовал себя схожим с футбольным мячом еще минуту назад, гордящимся своей упругой силой, из которого вдруг выпустили воздух. Даже в самых мрачных думах, изредка посещавших его, он не так представлял для себя расставание с родным клубом.
Старожилы и ветераны «Арбата», тот же массажист Миша Гусев, утверждали, что жесткостью и упрямством в решениях Родин напоминал Константина Жукова. Когда Константин Валентинович, лучший российский тренер, фактически учитель Родина, уходил из команды, то в сердцах бросил:
— Два медведя в одной берлоге не уживаются.
Теперь, похоже, повторилась та же история: популярность и всеобщая любовь к нему, Туманову, встали Вячеславу Ивановичу поперек горла. И он решил рубить, проще говоря, выгнать соперника из берлоги.
