склоняюсь к тому, что идея с хоррором про меня не такая уж и плохая.
– Но в эту рождественскую ночь она пришла в бар к Генри. Сказала, что семью не выбирают.
– Вдохновилась Домиником Торетто из «Форсажа»?
Даниэль смеется:
– Да. И если что, я не шучу, она и в самом деле это сказала отцу, когда он опять начал ее унижать.
– Моя девочка. – Я широко улыбаюсь. – Ты отдал ей мой подарок?
Он медлит с ответом:
– Не думаю, что это хорошая идея – отдать его сейчас.
– Почему? – хмурюсь я.
– Она улыбается. А стоит мне напомнить ей о тебе…
Мы оба замолкаем. В груди такое чувство, словно меня режут наживую.
Когда я вернулся в Манчестер, то понял, что так ни разу и не подарил Амелии цветов. Хотя в самом начале нашего уговора она меня об этом просила. Поэтому я выкупил для нее ту оранжерею, в которой впервые осознал, что люблю ее, и попросил положить ключ в коробку и привезти по адресу Даниэля. Мне казалось, что это хорошая идея. Ведь тем вечером, когда мы были там словно в сказке, Амелия сказала мне, что хотела бы провести в этой оранжерее вечность, и я… думал, это порадует ее. Но…
Это было плохой идеей.
Даниэль прав: я улетел, а она осталась там, где все напоминает обо мне. И это наверняка невыносимо – на повторе проигрывать воспоминания о нас.
– Не отдавай ей его, ладно? – хриплым голосом прошу я.
– Почему ты передумал?
– Будет лучше, если я не буду напоминать ей о своем существовании.
Даниэль не произносит ни слова.
Салют все еще грохочет в небе над моей головой, и мне хочется сдохнуть.
– Думаю, мне пора возвращаться. Береги себя, ладно?
– Ага, – на автопилоте произношу я, задумавшись о том, какой я идиот. – И ты себя. И… – Я шумно выдыхаю.
– И ее. Можешь не продолжать.
Черт побери, как же без нее хреново.
– С Рождеством, Джейк.
– С Рождеством, Даниэль.
Вешаю трубку, и внутри все болезненно сжимается, пока смотрю на заставку на своем телефоне, где мы с Амелией улыбаемся. У меня не так много фотографий с ней, ведь после того, как я удалил приложения соцсетей и перестал заниматься показухой, я почти не пользовался телефоном в присутствии Амелии. Он просто был ни к чему. И эта фотография, которую мы сделали в закусочной после победы «Акул», заставляет меня до боли сжать кулаки. Осколки разбитого сердца больно режут изнутри, и по щеке стекает слеза.
С Рождеством, Принцесса.
Глава 39
FIGHT THE FADE – WHERE YOU GO I GO
Джейк. Три месяца спустя
Сегодня несвойственная концу марта жара. Я бы сказал – аномальная. На чистейшем голубом небосводе ни облачка. Лишь ярким диском выделяется огромное солнце, лучи которого освещают переполненную людьми лужайку перед Чатсуорт-хаусом. Все суетятся и заканчивают последние приготовления к торжеству, которое должно начаться с минуты на минуту, пока я стою у цветочной арки, одурманенный ароматом гортензий, и жмурюсь от ослепительного солнца.
Не верится, что сегодня свадьба у моего лучшего друга. Слежу за тем, как Остин разговаривает со своим отцом и нервно поправляет запонки на манжетах рубашки, а затем фыркаю, когда замечаю, как он и вовсе снимает их и убирает в карман.
Прошло уже ровно три года с того дня, как познакомились Лив и Остин, и именно поэтому они решили сыграть свадьбу посреди футбольного сезона. Так что никакого свадебного путешествия – лишь грядущая выездная игра, на которую мы стартанем с командой завтра прямо отсюда.
Это я к тому, что на месте команды я бы не налегал на алкоголь. Вот только они со мной определенно не согласны. Мой взгляд путешествует по гостям, которые берут бокалы с пирамиды шампанского и о чем-то болтают.
Рядом со мной возникает Остин, который на этот раз нервно крутит галстук.
– Волнуешься? – спрашиваю я с усмешкой.
– А должен? – вскидывает бровь друг.
– Ну, ты женишься.
– Серьезно? Спасибо, что раскрыл мне глаза. А я все думал, что я здесь забыл.
– Волнуешься. – Теперь я утверждаю.
– Вдруг она сбежит со свадьбы? – выдыхает он.
Издаю смешок, но, увидев серьезное выражение его лица, тут же прячу улыбку.
– Она не сбежит.
– А вдруг сбежит?
– Зачем ей сбегать?
– Не знаю.
Поджимаю губы, чтобы не рассмеяться.
– Черт, когда мы уже поженимся? Это ожидание утомительно. – Он вскидывает голову к небу.
– Ты ждал этого три года. До церемонии осталось всего пятнадцать минут.
– ЦЕЛЫХ пятнадцать минут! – поправляет меня Остин, и я коротко смеюсь. – Это слишком долго. Мне нужна суперсила по перемотке времени вперед.
– Такой не существует.
– Чем я думал, когда выбирал в шаферы самого главного скептика?
– Ну, в следующий раз выбери шафером кого-нибудь другого.
Остин пронзает меня гневным взглядом, осознав, что я намекаю на то, что у него будет еще одна свадьба, и я начинаю хохотать.
– Я очень рада, что вам весело, но с минуты на минуту все начнется. Не заставляйте меня убивать вас при свидетелях, – отчитывает нас подошедшая Кейти, сестра Остина и по совместительству главная подружка невесты.
– Ну, раз речь зашла об убийствах, то Джейка я, пожалуй, прикончу сам. За его несмешные шутки, – не сводя с меня взгляда, произносит Остин.
– Это было смешно.
– Не вздумай пошутить так при Оливии.
– За кого ты меня принимаешь?
– За придурка.
– Хватит, – приказывает Кейт. – Я просто хочу напомнить, что вы уже давно не в детском саду.
Только открываю рот, чтобы ответить колкостью, как Кейти меня останавливает:
– Без комментариев, Эванс! Я очень переживаю за то, чтобы все прошло идеально.
– Все пройдет идеально. – Остин обнимает ее.
– Надеюсь, – выдыхает она и раздает указания: – Так, тебе уже пора идти к особняку, тебя там встретит Фредерик. – Кейт пальцем указывает Остину на мужчину в кремовом костюме, который стоит возле музыкантов. – А ты, Джейк, встреть всех друзей жениха и подружек невесты, и ждите меня в welcome-зоне.
Киваем с Остином в унисон и расходимся в разные стороны.
– Джейк, постой, – зовет меня она. – Я совсем забыла. Можешь встретить нового автора Оливии?
– Там сотня людей. Как я должен его узнать?
– Понятия не имею. Подойди к пирамиде с шампанским и крикни: кто из вас Амелия?
У моего тела уже выработался рефлекс на это имя, а потому, стоит Кейти его произнести, я тут же покрываюсь мурашками. И это странно, ведь Амелия – не самое редкое имя.
Послушно киваю, ведь кто я такой, чтобы спорить с Кэтрин Стоун.
– О’кей. Только потом не ори на меня, если я опоздаю на церемонию.
– Ладно, никаких криков. Если ты опоздаешь, я просто тебя убью, – с широкой улыбкой произносит она и проходит мимо меня, виляя бедрами.
Фыркнув ей вслед, направляюсь к пирамиде с шампанским. Обвожу взглядом гостей, пытаясь приметить, кого не знаю из присутствующих, а затем внезапно замечаю блондинку в платье цвета индиго. Резко останавливаюсь, чтобы прояснить взгляд. Может, в моем бокале с лимонадом все же был алкоголь?
Меня не на шутку штырит.
Несколько раз моргаю и трясу головой, чтобы прогнать мираж, но Амелия никуда не исчезает, стоит прямо передо мной. Ее волосы немного длиннее, чем были, на пухлых губах – розовая помада, а глаза с восхищением осматривают ее любимые гортензии, которыми украшена приветственная зона.
Я делаю несколько глубоких вдохов и шумно выдыхаю, пытаясь унять несущееся галопом сердце. Ноги становятся ватными, а тело словно прирастает к земле.
Амелия подносит к губам бокал шампанского и делает глоток, а затем поворачивается в мою сторону, и наши взгляды встречаются. Бокал из ее рук падает на каменную дорожку и разлетается на осколки. К ней тут же подлетает официант, чтобы спросить, не порезалась ли она, но Амелия словно его не слышит. В ее кристально голубых глазах читается удивление.
Не могу заставить себя сделать хоть шаг. Тело словно онемело. Я едва дышу. Сердце колотится так, что, кажется, оглушит сейчас всех присутствующих в Чатсуорт-хаусе. Зажмуриваюсь, ведь наверняка это все-таки мираж, а вовсе не Амелия. Она просто не может быть здесь. Буквально в десяти шагах от меня.
Ощутив в воздухе ее ежевичный запах, зажмуриваюсь еще сильнее. Вот
