двигателя. Под конец немного поиграл с винтом качества смеси, чтобы чуть увеличить обороты. И все! Дело было сделано.
Мишка с Серегой сразу повеселели и ошарашенно посмотрели на меня. В их взглядах помимо радостного удивления читалось еще что-то сильно смахивающее на уважение.
«Ничего, пацаны,» — подумал я про себя, — «когда вам будет по пятьдесят, так же как мне, то вы в каком-то смысле гораздо дальше меня пойдете и такое будете уметь, что вам пока и не снилось.»
Я сел на мопед и спросил Мишку:
— Бензина-то много залили?
— Полбака точно есть. Покататься хватит! — радостно воскликнул он, торопливо запирая гараж.
— Я тогда пока прокачусь до поля и обратно? А вы идите мне на встречу, хорошо?
— Давай! — крикнул Мишка.
Я осторожно крутанул ручку газа и, постепенно набирая скорость, покатил между огородов и гаражей в сторону совхозного поля. Мы всегда там катались, огибая его по периметру по накатанной проселочной дороге. Один круг составлял примерно два километра. Этого было более чем достаточно, чтобы насладиться быстрой поездкой с ветерком.
На мне не было никакой страховки, а мопед тем временем разогнался до сорока километров в час. Это было не так уж и много, и совсем не страшно для пятидесятилетнего мужика, но на сиденье-то мопеда сейчас сидел одиннадцатилетний пацан. Мне вдруг подумалось: а пустил бы я своего сына вот так вот запросто прокатиться на этой «газуле»? Ведь ему столько же лет, сколько и мне сейчас. И, если честно, я не смог положительно ответить на этот вопрос. Слишком уж я его любил. Вот такие мы отцы: сами готовы на всякие безрассудства, а своим детям и малейшее запрещаем.
Выехав на кромку совхозного поля, я резко повернул налево, отбросил все лишние мысли и выкрутил до предела ручку газа. В лицо мне ударила плотная струя воздуха, который был напоен запахами свежескошенной травы и ароматами луговых цветов. В небе надо мной весело носились жаворонки и стрижи, а совсем высоко, в бездонной лазури, виднелся белый след самолета.
Я несся вперед, позабыв про все на свете от охватившего меня непередаваемого ощущения счастья и свободы. Ветер свистел в ушах, дорога неслась навстречу, а теплое летнее солнце, проглянувшее наконец-то из-за плотных облаков, приятно грело спину. И в этот момент я отчетливо осознал, что оказывается счастливым быть очень легко. Достаточно, отбросив все лишнее, просто нестись навстречу летнему солнцу и ясному бирюзовому небу.
Глава 27
Накатавшись вдоволь на Мишкиной «газуле», мы, как обычно по вечерам, направились к школе. Серега Сабуров снова вытащил мяч, но в этот раз мы решили поиграть в «Тридцать три» на баскетбольной площадке.
Суть игры заключалась в том, чтобы с расстояния штрафного броска закинуть мяч в кольцо. За каждое попадание начислялось три очка, а когда счет доходил до тридцати, то — по одному очку. Кто первый набирал тридцать три, тот и выигрывал. Если игрок не попадал в кольцо, то право броска переходило к следующему в очереди. Он должен был поймать мяч, отскочивший от щита, и бросать с той точки, где его поймал. Если игрок не попадал ни в кольцо, ни по щиту, то он терял три очка, а следующий человек в этом случае бросал мяч от штрафной линии.
Начали играть мы втроем: я, Серега и Мишка. А потом к нам присоединились Женька Андреев и Колька Раевский. Пару раундов игра у меня шла не очень, но вот в третьем удача наконец-то мне улыбнулась. Мы с Мишкой Борисовым шли ноздря в ноздрю и у нас было по тридцать два очка. Каждому из нас осталось забросить последний мяч.
Но Мишке не повезло. Перед ним бросал Женька. И он уже точно знал, что не выиграет. А когда Женька это понимает, то начинает вредничать. И этот раз не стал исключением. Андреев поймал мяч недалеко от щита и бросил убийственный взгляд в Мишкину сторону.
— Нет, Жентос, только не это! — Мишка понял, что тот хочет сделать. — Так не честно. Если ты мне подосрешь, то я с тобой не дружу. — В его голосе звенела неприкрытая обида.
Зря он это сказал. Его слова Женьку только подначили. Он бешено размахнулся и что есть силы метнул мяч в щит. Тот отскочил далеко в сторону, и Мишке пришлось поднапрячься, чтобы побыстрее его догнать и схватить. Когда он это сделал, то находился слишком далеко от кольца. Попасть в него мячом не было почти никаких шансов. Тут как бы в минус вообще не уйти, промазав по щиту.
— Ну ты и урод! — обиженно крикнул Мишка, злобно сверкнув глазами в Женькину сторону.
Андреев в ответ только зло улыбнулся и отошел в сторону. Я в это время был уже наготове. Мне требовалось поймать мяч как можно ближе к кольцу, если Мишка попадет в щит.
Борисов весь как-то подобрался, сосредоточился на кольце, прицелился и одной рукой с размаху метнул мяч. Тот, словно в замедленной съемке, сделал большую дугу и влетел точно в кольцо.
— Да-а! — заорал Мишка, высоко подпрыгивая на месте. — Да! Я это сделал! Видел, козел⁈ — крикнул он, глядя на Андреева. — Я это, мать твою, сделал!
— Мать мою не трожь! — хмуро ответил Женька, направляясь в Мишкину сторону.
— Да мне плевать и на тебя, и на твою мать! — гневно ответил Мишка и побежал навстречу Андрееву.
Это произошло настолько быстро, что я, признаться, не успел сразу среагировать. В следующую секунду парни уже катались по траве, от души дубася друг друга. Мы с Серегой и Колькой подскочили к ним и растащили в стороны. Мишка с Женькой осыпали друг друга проклятиями и пытались вырваться, чтобы продолжить драку. Я знал, что самый верный способ успокоить схлестнувшихся, это дать им выплеснуть энергию. Поэтому нам оставалось только крепко держать пацанов и ждать, пока они наорутся и окончательно выбьются из сил.
— Все, Миха, успокойся. Ты же выиграл! — Я ослабил хватку.
— Он полный придурок! Друзья так не поступают! — Продолжал кипятиться Борисов.
Я отпустил его и встал на ноги. Мишка тоже поднялся. Он тяжело дышал и больше не делал попыток напасть на Андреева. Женька, похоже, тоже не собирался лезть в драку.
— Пацаны, вы что, совсем того? — я покрутил пальцем у виска. — Это же всего лишь игра. Зачем из-за нее лезть
