Не знаю как другим, но маме моей зашло только так.
– Перестань, я тебя очень прошу. Я не смотрела всю эту чушь и не буду, – прошу её, когда она в очередной раз пытается мне донести, куда я лезу.
Мама нас очень любит. Сомнения в этом отсутствуют. Но сама по себе она человек очень сложный и требовательный.
Она из тех, кто сама не съест – детям отдаст. Сэкономит чтобы отложить на что-то нужное. На восемнадцатилетние мне подарили квартиру, обычную, небольшую, но маме для этого пришлось себя ограничивать в благах.
Вероятнее всего, я эгоистка. Но… маленькой девочке внутри меня всегда хотелось тепла. Я не могла никогда просто взять и подойти её обнять, поцеловать. Мама это не любит. Лишний раз с волной негатива встречаться желания нет.
Всё должно быть так, как скажет она, в противном случае ударная волна не щадит. Столько раз я леденела до кончиков пальцев. Старалась подстраиваться, не огорчать. «После работы сразу домой» – хорошо. «Эту юбку не надевай. Ты в ней как корова» – ну, раз так, уберем. «С кем ты так поздно по телефону говоришь? Уже поздно, ложись спать» – как скажешь. «Агату не води никуда – заболеет» – мама старше, опытнее, ей виднее.
Происходящее силы высасывало всегда на раз два. Уехав десять лет назад, я выдохнула. Мы прекрасно ладим на расстоянии. Иллюзию всеобъемлющей покорности легко создавать.
Со временем появилась возможность им помогать. Первая покупка крупная была – внедорожник папе, затем ремонт дома мамы, проще было новый купить, но она никуда уезжать не хотела. От крыши до системы отопления – переделано всё.
Тысячи раз за жизнь мне напоминалось о том, как сильно я в папе Агаты ошиблась и что потом было. Мама всегда поддерживала… как могла. Она не из тех, кто на произвол судьбы бросит, но крови попьет.
Она очень ругала бабулю за разговоры о смерти, сейчас сама проделывает тоже самое. Они в себе несут разрушающий заряд негатива. Словно тебя в комнате полной угарного газа закрывают, не вдохнуть не выдохнуть.
Потихоньку во мне позабытое чувство вины просыпаться начинает. Что за дочь то такая, из-за меня маме плохо…
Резко из-за стола поднимаюсь.
– Мам, я просто счастливой хочу быть, – позволяю себе руки её коснуться. Мама тут же руку одергивает.
Поднимаюсь к себе в комнату и как есть ложусь на постель, поверх покрывала. Где-то внутри очень больно. Подбираю под себя ноги и глажу живот. В любом другом случае я бы сказала, что внутри меня пустота расползается, сейчас нет, там восторг и очарование. Трепетное мечтание, о котором можно только мечтать. Такие люди, как Лёша, больше других заслуживают быть родителя маленьких человечков.
Ладонью нащупываю телефон неподалеку.
– Заберёшь меня? Сегодня, – прошу его, как только трубку берет.
– Что-то случилось? Лен, ты как себя чувствуешь?
Мы договорились, что я поеду с ночевкой. Парни из сопровождения в гостиницу поехали – в город. Проще им позвонить, тут же приедут. Но я хочу своего, наглым образом желаю от него подзарядиться.
– Лен, маленькая, ты там плачешь? В чем дело? – поторапливает меня с ответом.
Ни в чем. Просто рад мне ты один.
Всё живое хочет быть нужным, необходимым. Эта потребность такая же ценная, как и время, которая нам отведено. И то, и другое за деньги не купишь. Во мне её Агата полностью восполняла, но сейчас у неё есть своя малышка-обнимашка, которая требует всецелой концентрации внимания.
– Забери меня, прямо сейчас. Я без тебя не доеду.
Лёша исключительный, непостижимо особенный. Мне очень жаль, что не поняла это в первую встречу, когда Вера нас знакомила. Лишняя минута с ним – великое счастье. Когда мы вдвоём, и я его обнимаю, даже в тот момент мне мало его. Сейчас и вовсе пустота, она нарастает.
Всё, что у меня есть, досталось трудом и стараниями. Вполне неплохая фигура – спорт и диета, постоянная. С работой схожая ситуация. Чтобы много зарабатывать, нужно делать то, что другие не делают, принимая на себя все риски сопутствующие. К последнему мало кто готов оказывается. Все видят только верхушку – зарплату высокую, то, что я занимаюсь всем, от документального сопровождения до личной подготовки к допросам, как гендириков контрагентов, так и простых водителей, никого не волнует. Кроме нашего генерального.
Всё, что с нами происходит, так или иначе оставляет отпечаток на мировосприятии. Вот и я не думала, что в сорок лет, просто так, не за что-то мне посчастливится с человеком познакомится уникальнейшим. Моим.
Несколько часов в родительском доме силы из меня выпускают стремительно. Свернувшись калачиком, в дрему проваливаюсь. Выныриваю, когда пальцы Лёши касаются моего лба. Сердце готово разорваться от радости! Приехал! Подрываюсь и запрыгиваю на него слёту.
– Если бы знал, что ты так рада будешь видеть меня, ещё быстрее бы ехал, – его широкая ладонь гладит мне спину. Пузырьки удовольствия раздуваются и лопаются, один за одним. – Ну что ты, малыш, сильно расстроилась? Так и знал, что не стоит одну тебя отпускать.
Я настояла.
– Нам рад только ты, – уткнувшись ему в шею, шепчу, дышу медленно, неглубоко. – Люблю тебя. Очень. Ты мне так дорог, что передать не могу, – впиваюсь пальцами в него всё крепче.
– Спросонья ты воплощение нежности, – усмехается Лёша, касаясь губами темечка. – Ну-ка, давай, скажи мне ещё то, что я услышать хочу.
– Ты был прав! Больше я без тебя никуда не поеду и слушать буду во всем, – чуть ли не плачу. Признавать ошибки несложно, страшны их последствия.
– Собирайся, детёныш, поедем домой.
Под мамины вздохи и причитания мы домой уезжаем. Если ей верить, то её дочь из ума совсем выжила, над мужем совсем издеваюсь, ехать туда и обратно.
Самое потрясающее, что может с вами в этой жизни случиться – соприкосновение душ. С «не тем» человеком такого единения произойти не может.
Глава 45
Алексей
