считала, что живу хорошо.
Неплохо, да, но — скучно. Зато в этом мире мне пришлось всего добиваться самой, и пусть я многое пережила, но это были мои личные настоящие эмоции, а не сопереживание героиням сериалов и женских романов.
Теперь бы ещё понять — что со мной произошло. Комната мне совершено незнакома, я точно никогда не была здесь раньше. И запах… знакомый и незнакомый одновременно. К свежести чистого, солёного воздуха примешивается острый, душный запах мужского пота и дёгтя, не слишком чистой кожи и какого-то варева с добавлением рыбы. Судя по запаху — довольно отвратного варева.
Ещё меня немного покачивает, вероятно потому, что нарушена координация движений. Такое чувство, что подо мной шевелится кровать.
Я попыталась встать и поняла, что не могу пошевелить ногами. О, Сильнейший, я что — опять попала в другой мир? То есть я умерла там, на берегу, и попала сюда, опять в новом теле?
Осмотрела свои руки, ощупала голову, лицо и волосы — нет, это всё ещё я, уж не знаю, радоваться данному факту или огорчаться.
Опять раздался скрип, в глубине комнаты приоткрылась узкая низкая дверь и, пригибаясь, чтобы не задеть головой притолоку, вошла девушка. Румяная, сероглазая, с длинной пшеничной косой.
— Акулька! — ахнула я.
— Эльза! Очнулась! — обрадовалась Акулька.
Поставила на низкий столик поднос, накрытый серым, измятым полотенцем, и бросилась ко мне:
— Эльза! Ты очнулась! Слава Сильнейшему! Я уж испугалась, чем, думаю, тебя таким одурманили, что до утра в себя не пришла? Уж не насовсем ли ты заснула, бедняжечка? Попить хочешь? Или покушать? Я взвару принесла и каши. Каша, правда, у них невкусная, да ещё и с рыбой, но, говорят, потом, в море, ещё хуже будет.
— Кто говорит? — не поняла я. — Акулька, где мы?
— Известно где — на корабле, где же ещё? Ой, горюшко моё луковое, ты же не знаешь ничего! Давай-ка садись, косу расчешу тебе, переплету, личико умою, да пойду за барином. Велел сразу звать, как в чувство придёшь.
Акулька подхватила меня за плечи и потянула на себя, пытаясь посадить.
— Ой! Не тащи ты меня, ногам больно!
— Ах я растяпа! — Акулька торопливо развернулась к моим ногам. — Сейчас, сейчас, потерпи. Я скоренько!
Я приподнялась на локтях и с удивлением увидела, что мои ноги, чуть повыше ступней, крепко связаны и привязаны к кровати.
— Что со мной здесь делали? — охрипшим голосом спросила я.
— Ничего не делали, — беззаботно ответила подруга, которая, вообще-то, сейчас должна находиться в нескольких днях пути от города.
Она развязала верёвки, массирующими движениями потёрла мои лодыжки, поправила мне чулки.
— От того лекарства, котором тебя опоили, — начала Акулька.
— Мне дали его вдохнуть, — исправила я.
— Да? Ну, тебе виднее. Барин сказал, что оно не только усыпляет, но при пробуждении ещё и голову мутит. Мол, встанешь и пойдёшь куда глаза глядят, как бы за борт не вывалилась. Потому и привязали тебя — для безопасности.
— Какой барин? Акулька, о каком барине ты говоришь?
— Так один у нас, — пожала плечами Акулька, ловкими быстрыми движениями переплетая мне косу. — Ты, Эльза, только память не потеряй, за ради Сильнейшего. Что я с тобой, беспамятной, делать-то буду? Пропадём мы тогда совсем.
Боюсь, Акулька опоздала со своими предостережениями — я уже всё потеряла. Потому, что понятия не имею, где мы, зачем, и как сюда попали. Из разных концов королевства!
Я взяла с подноса большую кружку, принюхалась.
— Взвар. Пей, не бойся, — улыбнулась подруга.
И, чтобы окончательно избавить меня от сомнений, сама сделала несколько глотков.
Взвар на вкус оказался даже приятнее, чем я ожидала. Кроме обычных трав в нём явно присутствовала мелисса и смородиной лист. Пытаясь собраться с мыслями, я прикрыла глаза и пила маленькими глотками. Наверное, поэтому не заметила, как в нашей скромной мизансцене появился ещё один герой.
— Я рад, что тебе лучше.
Как я не подавилась взваром?
— Лорд Вольтан? Что вы здесь делаете?
— Точнее — что здесь делаешь ты? — грустно усмехнулся лорд и повернулся к Акульке. — Иди, я позову.
Та присела в поклоне и выскользнула из комнаты. Или не комнаты? Сейчас, немного оглядевшись, я начала понимать, где нахожусь. И соображать понемногу тоже начала, хоть и недостаточно быстро.
— Где мы, лорд?
— На корабле. В единственной, кроме капитанской, каюте на судне, для гостей или важных пленников, которых ни в коем случае нельзя перевозить в трюме.
— Не слишком вежливо привозить гостью в одурманенном состоянии, — заметила я.
— А ты и не гость, Эльза. Ты — пленница. Я продал тебя капитану ещё вчера днём, когда мы вместе организовывали твоё похищение.
От неожиданности я не могла вымолвить ни слова. Он шутит? Или издевается надо мной? Лорд, которого я считала почти что другом! Понятно, что он никогда не признает меня равной себе, но мне этого и не требовалось. Достаточно того, что он стал считать меня человеком, а не глупой недоразвитой животинкой, зависящей от милости хозяина.
— Как вы могли меня продать, лорд? Я — свободная женщина!
— Уже нет. Я не мог бы продать тебя в нашем королевстве, ибо здесь ты в самом деле свободная женщина. Но пираты — а мы с тобой находимся на пиратском судне, наплевали на законы, какими бы они не были. Здесь можно продать и купить что угодно и кого угодно. Взятое в бою, в том числе люди — считается приобретённым. Купленное — разумеется, тоже. Напоминаю — я продал тебя капитану.
Он сумасшедший? Как можно меня продать, если нет рабской метки? Её же с меня снял ещё граф Пекан! Или уже есть? Я с ужасом взглянула на свою ладонь.
Глава 58
Лорд Вольтан улыбнулся и отрицательно покачал головой. Сейчас он был похож на доброго воспитателя, который пытается донести до туповатой ученицы прописные истины и, в принципе, не сердится, потому, что ученица и раньше звёзд с неба не хватала.
— Тебе не нужна метка, — догадался лорд. — Ты пленница, Эльза.
— За что? Лорд Вольтан, вы единственный человек, который хорошо ко мне относился! Вы умный, великодушный, щедрый! За что вы так со мной? Что плохого я вам сделала?
Вольтан тяжело вздохнул, на секунду мне показалось, что он жалеет о своей подлости. Но — только на секунду.
— Эльза, поверь, эта была вынужденная мера. Возможно, когда-нибудь, когда мы оба состаримся, я найду тебя и на многое пролью свет. Но — не сейчас. Сейчас я хочу, чтобы ты знала — быть живой наложницей намного приятнее, чем
