Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 190
официальной линии. Были и те (и их было, может быть, даже большинство), которые следовали официальным предписаниям согласно ритуалу, не проявляя никакого особого рвения.
Подобные примеры можно продолжить. Но в 1990-х годах произошли изменения, и начался непростой переход к новому переосмыслению истории.
Как известно, переосмысление истории страны проходило неравномерно – были те, кто был готов «переписать» историю с противоположными оценками и характеристиками. Разумеется, были и те, кто ничего не хотел менять, настаивая на прежних трактовках истории. В целом, этот разброс мнений сопровождал научное сообщество все 90-е годы и первые полтора десятилетия XXI столетия.
Мое мнение в принципе состояло в необходимости нового взгляда на российскую и мировую историю. Этому была посвящена и большая конференция, которую мы провели в Институте всеобщей истории РАН и которую так и назвали – «Всемирная история: обновление исторических представлений».
Как это часто бывает в России, в том числе и в научной сфере, поменяв оценки многих событий, некоторые исследователи стали вообще отрицать значение восстания декабристов, фактически вычеркнули из сферы внимания историков революционные выступления народовольцев.
Пугачев и Разин стали отрицательными персонажами. С другой стороны, все российские императоры теперь выглядят как святые, и все их деяния имеют позитивный характер.
За прошедшие годы на основании новых архивных изысканий и ранее малоизвестных документов были закрыты многие «белые пятна» истории России.
Применительно к событиям российской истории начала ХХ века: детально изучена Первая мировая война (военные операции, роль командования, причина разложения армии); содержание и смысл реформ П. Столыпина, которого, по опросам, посчитали одним из самых главных персонажей российской истории; история российского парламентаризма (создание и функционирование Государственной Думы); подробно исследована деятельность Временного правительства в 1917 году (прежде всего роль А.Ф. Керенского); связь В.И. Ленина с Германией; ситуация на окраинах империи в начале ХХ столетия (например, восстание в Киргизии в 1916 году и т.д.).
В итоге весьма важным снова становился вопрос о смысле революции, о ее предыстории и значении для ХХ века.
Хотелось бы сделать замечание методологического характера. Стратегия обновления, отказ от прежних идеологизированных представлений, новый подход к истории революции 1917 года и истории Первой мировой войны, по моему мнению, отнюдь не означает отторжения и забвения тех многотомных изданий, документов и конкретно-исторических наработок, проделанных в предшествующий период. Их также необходимо включить в новый инструментарий, разумеется, убрав те идеологические обрамления и то идеологизированное обоснование, которое пронизывало в прошлом исследования по истории революции.
* * *
Современная историография (и отечественная, и мировая) ставит во главу угла самый основной вопрос: была ли российская революция 1917 года неизбежной?
С этим связана и другая проблема – об альтернативности исторического развития. В научном сообществе распространено утверждение о том, что «в истории нет сослагательного наклонения». Я не склонен полностью разделять эту точку зрения. Она верна в том смысле, что события в истории состоялись, и это очевидная реальность. Но это не исключает того, что всегда события могли пойти и по другому пути; может быть альтернатива и в роли конкретных личностей. В этом плане можно подойти и к определению неизбежности российской революции 1917 года.
Во многих трудах наших зарубежных коллег выдвигается мысль, что вся история могла бы пойти по-другому, если бы, например, полицейский патруль узнал Ленина, когда его остановили в октябре 1917 года по дороге с конспиративной квартиры в Смольный.
Весьма распространенная «альтернатива» состоит в том, что события пошли бы по-иному, если бы Керенский поддержал мятеж генерала Корнилова в сентябре 1917 года. Таких «если» историки приводят в немалом количестве.
С вопросом о неизбежности революции связан вопрос о событиях в России в начале ХХ столетия, а может быть, даже и в XIX веке. Для советского периода ответ на вопрос был очевиден и однозначен. Историки выводили причины революции из общих закономерностей истории России, из кризиса буржуазного строя, особенно обострившегося в начале ХХ столетия. Отвергая идеи о предопределенности исторического развития, следует, на наш взгляд, считать, что при определении причин революции нельзя игнорировать проблему более общих предпосылок революции, как это делают историки при анализе английской революции XVII века и особенно французской революции XVIII века.
Рассматривая этот вопрос с более общих позиций, следует, как нам кажется, учитывать и особенности развития России в более ранние периоды, и прежде всего в XIX столетии. Реформы 1861 года, при всем их значении, не смогли полностью разрешить крестьянский вопрос и принципиально изменить природу и содержание социально-политического самодержавного режима. В политическом плане именно во второй половине XIX века в России появилось и усиливалось революционно-освободительное движение в крайне насильственных формах. «Левые» настроения приобретали анархический характер, сопровождаемый применением террора и убийств представителей власти. Они оказывали влияние и на первые марксистские организации и кружки. Они коснулись, как известно, и менталитета самого Ленина, особенно после казни его родного брата.
Особого внимания заслуживает революция 1905 года и последующие события. Царский манифест и фактическое рождение российского парламентаризма (в виде Государственной Думы) имели большое значение для России, для ее возможного движения по демократическому пути, для формирования гражданского общества. Но все эти меры не снимали напряжения в российском обществе, чему способствовали нерешенность крестьянского вопроса и тяжелое поражение России в русско-японской войне.
Революция 1905 года имела своим последствием и очевидную радикализацию общественных движений, возведение насилия в некую форму разрешения внутренних противоречий. Насильственные действия, захват помещичьих земель, уличные беспорядки как бы закладывали то, что стало нормой спустя 12–15 лет во время революции 1917 года и особенно в период Гражданской войны 1917–1922 годов.
Сегодня многие в России поднимают на щит реформаторскую деятельность Петра Столыпина. Отдавая ему дань и признавая выдающиеся государственные способности Столыпина, следует признать, что предложенная им крестьянская реформа не дала принципиально новых результатов. Может быть, он был прав, когда говорил, что для реформирования России требуется не менее 20 лет. К тому же его убийство в 1911 году прервало его реформистские усилия.
Упомянутая идея «альтернатив» может применяться и в этом случае – если бы Столыпин продолжил бы свою деятельность на посту российского премьера, вероятно, события в России не приняли бы столь драматическую форму.
При рассмотрении вопроса о неизбежности революции, о ее причинах (стратегических и конкретно-исторических) следует отметить еще и вопрос об экономическом развитии России к 1913 году, т.е. накануне Первой мировой войны.
В прежние времена превалировала идея о крайней отсталости России по сравнению с другими ведущими странами Европы и США. Отсталость доказывалась и зависимостью России от финансовых вложений прежде всего Франции и Англии.
Сейчас позиция многих историков принципиально поменялась. Теперь некоторые авторы доказывают, что экономическое развитие России шло бурными темпами, и страна была не
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 190
