Goldschuldverschreibung. Значит, обеспечен золотом. Целых пятьсот кило. Выдал Zurichcantonalkreditbank в 1908 году. В Москве отделение расположено… было… на углу Тверской улицы и Тверского бульвара…
ВОЛКОВЕЦ. Полтонны золота… Оригинально!
БАРАБАШ. Смотри-ка, и рядом с домом. Ну-ка дай сюда, Карлыч… (Забирает.) Эх, такие деньжищи зря пропали! А так бы и нести недалеко…
МАРЛЕН. Почему «пропали»? Как, вы сказали, банк называется?
ТУРУСОВ. Zurichcantonalkreditbank.
МАРЛЕН (хватает планшет). Это у нас в России то революция, то понос, то дефолт, то золотуха… А в Швейцарии все спокойно и стабильно.
ВОЛКОВЕЦ. Петр Лукич, откуда у вас этот вексель?
БАРАБАШ (Маше). Внучка, как ты себя чувствуешь?
МАША-ДОЧЬ. Голова кружится, дедушка.
БАРАБАШ. Ну-ка, Оксана, посмотри, что с ребенком!
Оксана подходит к Маше-дочери, щупает у нее пульс, лоб, что-то шепчет.
ВОЛКОВЕЦ. Ты, ветеран, вола-то не крути. Откуда вексель?
БАРАБАШ. Наследство получил.
ВОЛКОВЕЦ. От кого?
БАРАБАШ. От партии.
МАРЛЕН (вскинувшись от планшета). Я сойду с ума! Хоть сейчас лети в Швейцарию и получай. Вы знаете, сколько процентов набежало за сто лет? А во сколько раз золото подорожало!.. Нет, лучше вам не знать. Я спасен! Хватит все долги отдать. Даже останется! Папа, я тебя люблю!
БАРАБАШ. Я тебя тоже, сынок, люблю. Но с чего ты решил, что я подарю это золото тебе? Я лучше на революцию отдам.
ЧЕГЕВАРОВ. Спасибо, дедушка. Мы не подведем! На эти деньги устроим в Москве марш несогласных, тройной живой цепью окружим Кремль, никого не впустим туда и не выпустим, пока они добровольно не отдадут власть…
БАРАБАШ. А если все-таки не уступят?
ЧЕГЕВАРОВ. Забросаем Кремль помидорами и яйцами под самые кресты и звезды. Заодно поддержим наше сельское хозяйство. Тогда точно сдадутся!
ВОЛКОВЕЦ. Оригинально! (Спеназовцу.) Выводи балабола! (Барабашу.) Еще раз повторяю вопрос: где взяли векселя?
БАРАБАШ. В архиве.
ВОЛКОВЕЦ. Архив – это недра власти, а все недра принадлежат государству.
БАРАБАШ. Разве не народу?
ВОЛКОВЕЦ. Народу в лице государства. Отдайте!
ЧЕГЕВАРОВ (уходя). А не треснет рожа у вашего антинародного государства?
Майор кивает, спецназовец коротко бьет Чегеварова в бок. Парень падает, корчась. К нему на помощь бросается Маша-дочь.
МАША-ДОЧЬ. Что вы делаете, гады!..
БАРАБАШ. Ладно, оставьте парня. Мы живем в демократической стране. Вот сейчас у народа и спросим, кому отдать: банку, революции или государству. Оксана, ты – председатель счетной комиссии.
ТУРУСОВ. Можно я буду заместителем?
БАРАБАШ. Валяй. (В зал.) Кто за то, чтобы отдать золото банку «Бескорыстье-лимитед», поднимите руки! Оксана, считай!
Оксана считает и называет количество голосов.
БАРАБАШ. А кто за то, чтобы отдать золото нашему государству? Считаем!
Турусов считает и объявляет количество голосов.
БАРАБАШ. А теперь кто за то, чтобы отдать золото на революцию? Считаем!
Турусов и Оксана считают, а потом объявляют количество голосов.
БАРАБАШ (Волковцу). Вот, майор, народ так решил. Или ты против народа?
ВОЛКОВЕЦ. Ладно, Петр Лукич, подурачились, и хватит. Давай сюда вексель!
Вдруг сверху доносится пронзительный тирольский дуэт.
ВОЛКОВЕЦ. Кто это еще там? (Толкает в бок Чегеварова.) Сообщники?
МАРЛЕН. Ну какие сообщники?.. Это мой сын с невестой поют…
ВОЛКОВЕЦ. Странно как-то поют. Откуда у вас еще и сын?
МАРЛЕН. Из Тироля.
ВОЛКОВЕЦ (Турусову). Почему не доложил?
ТУРУСОВ. Не придал значения. Теодор – полный дебил, по-русски не говорит. Приехал из Тироля в Москву за невестой.
ВОЛКОВЕЦ. Оригинально! Невеста тоже рожать собирается?
ТУРУСОВ. Ну что вы! Они только вчера познакомились в «Альпенштруделе».
ВОЛКОВЕЦ. Где-е?.. Знаю я это кубло. (Спецназовцу.) Сюда обоих!
Спецназовец идет наверх. Вдруг Маша-дочь падает, держась за живот.
МАША-ДОЧЬ (поняв, что от нее требуется). Рожа-а-аю!
Все бросаются к ней. Чегеваров в суматохе бежит в комнату деда.
БАРАБАШ. Венька, дуй на дерево и на крышу! Уйдешь…
ВОЛКОВЕЦ. За мной! (Бросаясь вдогонку.) Ну, дед, я тебя посажу!
БАРАБАШ. Сажай! Больше, чем есть, не вырасту.
МАША-ДОЧЬ (вскакивая как ни в чем не бывало). Не поймаете, гады!
Волковец и спецназовец бегут за Чегеваровым. Маша прыгает, смеется и вдруг оседает, хватаясь за живот.
ОКСАНА. Что с тобой?
МАША-ДОЧЬ (сдавленно). Рожа-аю… Правда…
ОКСАНА. В|оды!
МАРЛЕН. Сейчас принесу. Где чистый стакан?
ОКСАНА. Не надо стакана, у нее в|оды отходят. Срочно в роддом!
БАРАБАШ. Быстрее! Правнучка моя в жизнь просится… (Держится за сердце.)
МАРЛЕН. Турусов, помогите донести дочь до машины!
ТУРУСОВ. Вы со мной еще по зарплате не рассчитались.
МАРЛЕН (хватает брошенную «вертикалку»). Я сейчас с тобой за все рассчитаюсь, сквалыга, крохобор, доносчик!
ТУРУСОВ. Я помогу, не убивайте!
БАРАБАШ (вдогонку). Окрестить не забудьте! Мамку мою Анфисой звали, батю – сами знаете как…
Марлен и Турусов уносят Машу-дочь. Слышен звук уезжающей машины.
БАРАБАШ. Ну вот, вроде управились. Накапай мне, Оксаночка, как обычно. Что-то сильно жмет…
ОКСАНА. Сейчас, сейчас, Петр Лукич, потерпите!
Оксана убегает. Барабаш сидит в кресле и, морщась, держится за сердце.
БАРАБАШ (тихо). А мы ведь с Людмилой как думали: если родится дочь, назовем Марсельезой или Социальной. Молодые были, горячие…
Засыпает, уронив голову. В руке его зажат вексель. Входит ражий чубатый парень в синей спецовке с чемоданчиком, озирается.
САНТЕХНИК. Сантехника вызывали? Дедушка, сантехника вызывали?
Появляется Оксана с рюмочкой, видит стоящего спиной сантехника.
ОКСАНА. Вам кого?
САНТЕХНИК (оборачивается). Сантехника вызыва…
Оба застывают, потеряв дар речи, Оксана роняет рюмку с коньяком, и они бросаются друг к другу с криками: «Оксана!», «Степан!» Обнимаются, целуются, забывая обо всем.
ЭПИЛОГ
В углу сцены прожектор высвечивает старинную кровать. На высокой перине лежат курсистка и студент, усталые, но довольные.
КУРСИСТКА. Вольдемар, о чем вы опять думаете? Надеюсь, вы счастливы?
СТУДЕНТ. Надин, сердце мое, я думаю о том, что если не мы, не наши дети, то наши внуки обязательно увидят прекрасный благородный мир, где не будет жадности, эксплуатации, лжи, а только любовь и бескорыстный труд!
КУРСИСТКА. Вольдемар, вы не ответили мне: теперь, когда я вся и навек ваша, вы счастливы?
Студент встает с кровати, идет через сцену, шлепая босыми ногами, по пути смотрит на Оксану и Степана: те все еще целуются. Подходит к Барабашу и вынимает из его неподвижной руки золотой вексель.
СТУДЕНТ. Я счастлив, душа моя, теперь я архисчастлив!
Конец
Память святая
Ваграм Кеворков
Романо́ ди́ло
Ваграм
