74
Родной подъезд казался незнакомым. Сосчитав до десяти, Костя не сдвинулся с места.
– Да идем уже. – Ярослава взяла его под руку и повела внутрь.
Они поднялись до четвертого этажа. В квартире было тихо. Костя скинул кроссовки и на цыпочках пробрался в свою комнату, чтобы взять рюкзак и переодеться.
Он уже почти ушел, когда из-за его спины донесся голос:
– Алену кормить не собираешься?
Костя вздрогнул, чуть не выронив рюкзак. Обернувшись, увидел мать в шелковом халате и с полотенцем на голове. Она сидела в его кресле, закинув ногу на ногу, и выглядела непривычно домашней.
– Ты до сих пор не приготовила ей завтрак? – спросил он, прочистив горло.
– Она мою «гадость» не ест, – ответила мать. – Иди, корми сестру.
– Сама корми. – Костя выскочил в коридор и накинул куртку.
– Обречешь любимую сестренку на страдания из-за собственного эгоизма? – Мать выплыла в коридор и посмотрела на гостью. – А это еще кто?
– Моя девушка.
– Рано тебе о девушках думать. После того, что ты натворил в музыкальной школе, тебе вообще рано обо всем самому думать! – разозлившись, она перешла на крик.
– Считай как хочешь. Я пошел. – Костя вытолкал Ярославу в подъезд, схватил ее за руку и побежал по лестнице.
– Дома больше не показывайся! Слышишь? Чтоб духу твоего здесь не было! – голос матери преследовал его до самой улицы.
– Отлично. Великолепно, – сказал Костя, наклонившись. – С ней говорить невозможно. Она как Медуза Горгона: взглянет – и я каменный.
– Это потому, что вы с ней похожи.
– Надеюсь, ты пошутила. Не хочу иметь ничего общего с этой женщиной!
– Хочешь ты того или нет, но рано или поздно повадки родителей пробуждаются в нас, – заметила Язва.
* * *
Попрощавшись с Ярославой, Костя пошел в школу. Весь день он не находил себе места, думал, правильно ли поступил, но все мысли о матери обращались в гневливое недовольство. После уроков он позвонил Лукавому и напросился пожить у него. Тот согласился.
– У меня нет вещей. Я взял с собой только пару учебников и тетрадей, да и то не все, – признался Костя, когда Лукавый пустил его в квартиру.
– Пф, по фиг. Возьмешь что-нибудь из моего. Заодно, может, стиль поменяешь, а то эти белые рубашки с накрахмаленным воротничком из тебя всю энергию высасывают. В нашей школе свободная форма, так почему ты все время в официальном? – спросил тот.
– Всю жизнь носил официальное. Я сказал бы, что привык, но мне вдолбили это в голову. Сложно избавиться от прежнего себя, – ответил Костя.
– Лан, не парься. Переодевайся, и пойдем, поиграем во что-нибудь.
Лукавый запустил приставку и дал другу геймпад, когда Костя вернулся из ванной.
– Файтинги, шутеры? Что нравится? – спросил он.
– А?
– Не знаешь?
– У меня не было времени на игры. Я играл только в «сапера» и «дурака» в далеком детстве.
– У, как все запущено, – присвистнул Лукавый. – Что ж, будем учить тебя развлекаться.
Костя вздохнул. Управление давалось ему с трудом, он проигрывал Лукавому и в какой-то момент хотел сдаться, но передумал. За час игры он привык к кнопкам и джойстику и теперь лупил игровых болванчиков в кооперативе, не умирая вначале.
– Ты быстро учишься, – похвалил его Лукавый.
– Хоть что-то я умею.
Вечером пришла мать Лукавого, радушно приняла Костю в семью. Во время ужина он боялся пробовать еду из-за ассоциаций с маминой стряпней, а когда рискнул, не смог остановиться, пока не съел все.
– Это было очень вкусно. Вы потрясающе готовите, – высказался Костя. Его глаза заблестели от удовольствия.
– О, спасибо, милый, – улыбнулась мама Лукавого.
* * *
Костя прожил у них чуть больше недели. В среду вечером кто-то позвонил в дверь.
– Это ты! – послышался удивленный возглас матери Лукавого.
Костя выглянул в коридор. На пороге стояла его мать, сдерживающая отвращение, а мать Лукавого смотрела на нее, прищурившись.
– Слышала, у вас мой сын. Я хочу его забрать.
– Неудивительно, что он от тебя сбежал. У меня до сих пор от твоих криков голова болит, – сказала мать Лукавого.
– Зачем ты пришла? – Костя вышел вперед.
– Ты меня так и не разблокировал, поговорить с тобой во время учебы в школе я не могу, – губы матери дрогнули. Она обиженно посмотрела на него: – Алена отказывается ходить на танцы и ничего не ест. Ты должен вернуться и спасти ее!
– Я тебе ничего не должен, – негромко, но сухо отрезал Костя.
