поединок и в качестве подтверждения своего благородства пишет летчикам противника: «на взлете бить не будем». Да, побеждать надо честно. На взлете бить не будем. Голова разрывается от боли, словно уже целый оркестр барабанит в ней воинственную музыку. Керри Страг остается буквально несколько метров, она начинает кувырок с выходом на трамплин.
Красин опрокидывает огромный стакан с американской газировкой на магнитофон внизу. Что-то искрит в огромной коробке. Человек внизу подскакивает, громко и эмоционально ругается.
Керри Страг завершает прыжок. Приземляется, фиксирует стойку, кланяется зрителям. И после срывающихся аплодисментов падает. С ковра она сползает уже на четвереньках.
Комментаторы наперебой сообщают новость каждый на своем языке.
Американский спортивный комментатор CBS Джон Теш (John Tesh) кричит: «Кэрри Стаг ранена! Она тяжело ранена» (Kerri Strug is hurt! She is hurt badly.)
Судьи объявляют окончательную оценку: 9.712 балла.
Под шум восторженных болельщиков Красин пытается выбраться с трибун. И видит Шейлу, бежавшую вслед за ним все это время.
— Кажется я все понимаю. Вы сейчас спасли эту девочку и нашу честь. Спасибо! Вы мой рыцарь! — Говорит она.
Красин наклонил голову и на секунду задержался.
— Честь имею.
— What does it mean? Что это означает?
— Боюсь, я не смогу вам это перевести. Честь имею. — повторил он, — И простите, я должен идти.
Красин бросился по лестничному пролету на этаж ниже. Но призрачный владелец двухкассетного магнитофона уже хлопнул дверью в дальнем конце перехода. Красин изо всех сил бросился вдогонку. Выскочив на улицу, он увидел, как незнакомец прыгнул в легковушку на парковке. Машина, визжа покрышками сорвалась с места и помчалась к выезду. Красин рывком пробежал несколько метров, но автомобиль уже скрылся. Теряя скорость и размахивая руками, словно тормозя о воздух он останавливается. Его отчаянные ругательства заглушили трубы, тренирующегося на площадке духового оркестра. Все поздно. И он развернувшись поплелся обратно.
Мокрая спина, ссутулил опущенные плечи — это потерявший надежду человек медленно идет среди рядов машин на бескрайней парковке. Где-то там впереди спортивный комплекс, куда нужно возвращаться и ты не имеешь представления как смотреть людям в глаза.
Соревнования закончились. Судьи приглашают победителей на церемонию награждения.
В командном первенстве у мужчин на первом месте Россия и Красин видит, как радуются его коллеги по сборной. На втором месте Китай, на третьем Украина. Под звуки российского гимна флаги призеров поднимаются вверх. Под эти звуки встает и присутствующий на соревновании Президент США — Билл Клинтон.
Личное многоборье. На пьедестал почета поднимается Лилия Подкопаева. Звучит гимн Украины. Зрители приветствуют победителей.
Награждение победительницы на брусьях. Поднимается Светлана Хоркина. Звучит гимн России.
Командное многоборье. Приглашается «Великолепная семерка», как прозвали журналисты американскую команду. Тренер, Bela Karolyi, светловолосый мужчина с пышными усами выносит свою спортсменку на руках. Левая нога Керри Страг в гипсе.
Сегодня они победители и американский гимн звучит в их честь.
Серебряные медали получают девочки из России. Бронза достается румынской команде.
Американские репортеры крайне эмоционально, наперебой говорят о победе своей команды — «Великолепной семерки».
1996. 23 Июля. Вечер. Гостиница. Шахматы
Красин вышел из душа, вяло растирая полотенцем мокрую голову.
— Ну что, пришел в себя? — Спрашивает Владимир Саныч.
— Да, блин… — Красин завершает фразу не членораздельным мычанием.
— Хорош! Возьми себя в руки. Давай лучше сыграем. — Тренер достает коробку с шахматными фигурами. — Чем киснуть, себя жалеть, да мозги в кисель превращать, давай лучше напряжемся.
— Угу. — Красин падает в кресло напротив журнального столика.
Владимир Саныч протягивает перед ним руки со спрятанными в ладонях пешками.
— Выбирай, какими играешь? Белыми? Черными?
Сделав выбор, Саша начинает расставлять фигуры на доске.
После первых ходов тренер прерывает молчание.
— И так, Саша, какие планы?
— Даже не знаю. — Он делает паузу. Голос и поникшая фигура, выдают сломленного человека. — Как в Москве докладывать будем? Сожрут меня с потрохами.
— С чего это вдруг? Я смотрю, ты никак докладывать всем собираешься?
— Так ведь… — Красин оставляет фразу не оконченной.
— Саша, молодой ты человек. — Владимир Саныч говорит словно с укором. — Пойми, в Москве все считают, что мы вообще хренью какой-то занимаемся. Зря свой хлеб едим. И вообще, нас давно пора сжечь как ведьм в средневековье. Но! — тренер поднял указательный палец, словно привлекая внимание. — Но помяни мое слово, если ты сдуру начнешь рассказывать, что это ты виноват в чьих-то провалах — на тебя с радостью «повесят всех собак».
Владимир Саныч опустил руку к шахматной доске и сделав ход, сбил одну из фигур.
— Вы предлагаете молчать?
— Весь мой печальный опыт в этой жизни говорит о том, что кто-то концентрируется на негативе. И поверь мне такие люди ничего хорошего не добиваются. А кто-то даже в полной яме продолжает работать на добывание.
— Добывание? — Красин удивленно поднял брови. Его взгляд переместился на доску, и он сделал свой ход. — Странный термин.
— Да, на добывание: информации, образцов, результатов — одним словом.
— Мне кажется вы что-то хотите сказать, но я вас не понимаю.
— Саша, думай, как в шахматах. — Тренер сделал очередной ход. — У тебя есть цель? Ты зачем сюда приехал?
— Понять, что в мире происходит по части воздействия нетрадиционными методами. — Он говорил, запинаясь и как бы на ходу формулируя мысли. — Воздействия на людей.
— И так, что ты узнал? Есть у кого-нибудь в мире такие технологии?
— Получается, что есть!
— Вот видишь! Уже есть, что написать в отчетах.
— Но ведь получается я, выяснив это… — Он снова путался в своих мыслях.
— Что? Не защитил своих? Так ты не только своих защитил, но и чужих. — Владимир Саныч сдержанно рассмеялся. — Нет, ну про чужих, конечно, писать не надо. Я смотрю, тебе еще предстоит освоить искусство формулировать мысли для отчетов.
Красин сделал очередной ход на доске.
— И поверь мне, Саша, с точки зрения твоего руководства, даже если для того, чтобы собрать информацию о текущем положении в «нетрадиционной», тебе пришлось бы чем-то пожертвовать — они бы с легкостью пошли на жертвы.
Красин продолжал молчать, и тренер продолжил.
— Есть такая замечательная цитата: «Разведка дело настолько грязное, что этим могут заниматься только истинные джентльмены.»
— Владимир Саныч, — Саша вздохнул, словно подбирая слова. — У меня давно были подозрения, что вы не просто тренер. А… А работаете еще и в другой организации.
— Ну что ж, тогда позволь мне более вольно перефразировать другую цитату. Мне кажется к твоему горячему сердцу и несомненно чистым рукам давно пора приобрести и холодную голову.
— Что вы хотите этим сказать? — Красин поднял взгляд.
— Оставь свои мальчишеские эмоции в прошлом. Сосредоточься на деле. Почему ты теряешь фигуры? — Тренер
