class="p1">— Ольга Валерьевна, как добрались?
— Отлично, Валерий.
— Ольга Валерьевна, а почему вы лично прибыли на линию штурма?
Она откинула капюшон, поправила золотые длинные волосы, расправила плечи.
— Потому что сегодня — день, который войдёт в хроники. Ответ за атаку на «Неудержимый» должен быть не просто зафиксирован. Он должен быть запечатлён. Торжественно. Величественно. Я буду вести репортаж лично.
Ольга должна оправдать ожидания дяди Бориса. С прошлым репортажем в Антарктиде он она прошла по краю. «Неудержимый» — ведь не просто линкор. Это символ флота, силы, гордости Царства. И сейчас она должна во всех подробностях и красноречиво показать: каждый, кто поднимает на флот руку, огребет в сто крат сильнее. Западная Обитель — то самое место, где этот ответ прозвучит с профессиональной подачей. С её подачей.
— А верно ли, что граф Данила Степанович Филинов также примет участие в операции? — раздался вопрос из глубины салона.
Ольга Валерьевна едва заметно улыбнулась:
— Разумеется. И граф Данила Степанович Вещий — Филинов, порошу, Валерий.
— Простите, Ольга Валерьевна.
Княжна мысленно добавила:
«Данила Степанович, я уверена, примет в штурме не последнее участие, как всегда. Моя задача также — проследить, чтобы заслуга о нем не затерялась».
Западная Обитель будет взята. Ещё до вечера её стены обратятся в пыль. И Ольга Валерьевна будет там — не просто как журналист Царства, и как пиар-менеджер Данилы Степановича.
Она уверена: он это оценит. Ещё как оценит.
* * *
Впереди по сугробам грохочут гусеничные джипы с таврами.
Справа вырастает Обитель. Слева на горизонте высится линкор «Неудержимый». Уже стоит на якоре, неподвижный. И с его палубы один за другим летят «приветственные подарки». Орудия гремит не переставая. Бах, бах, бах — крепость гудит. Магические купола обители гаснут. Репортёры летят в четырёх вертолётах подальше у моря, кружат, снимают каждый разлёт камней — готовят материал. Там же и Ольга Валерьевна лично контролирует съемочный процесс со всех ракурсов.
А вообще зрелище эффектное. После куполов настал черед самой крепости, участки стен разлетаются быстро.
— Шеф, — передает по мыслеречи Дятел. — «Неудержимый» связался. Говорят что осталось пара минут артогня.
— Ну тогда готовимся к наступлению, — бросаю.
Почти вся колонна останавливается. Только грузовик с Юпитером, накрытый белым тентом, продолжает движение чуть дальше и сворачивает на заснеженную равнину, где никого нет. Тавры выстраиваются в боевой порядок.
Бомбёжка стихает, и наши начинают наступление — элитный отряд рогатых магов в каменных доспехах, шаг за шагом выдвигающийся к крепости. Воевода малой дружины, Дибурд лично ведёт их в бой.
У самой Обители стены уже сильно повреждены — до развалин ещё не дошло, но недалеко. Парапетов не осталось, везде зияют дыры. Репортёры с «Новостного Льва» точно довольны — кадры получились впечатляющие.
Внутри крепости начинается суета. Увидели подготовку к штурму — и из ворот выходят големы. Не так много, но каждый — высотой с одноэтажный домик. Здоровенные, медленные, тяжёлые.
Тавры не бросаются в ближний бой — вместо этого начинают атаку с дистанции, забрасывая противников Каменными градами. Даже отсюда я слышу, как трещит и греми камень.
Наша диверсионная группа по-прежнему сидит в тонированном джипе. Таков был план — оставаться вне поля зрения до сигнала.
Я вытаскиваю из теневого кармана жезл управления. Пальцы ложатся на рукоять привычно. Активирую команду — и Юпитер выбирается из грузовика. Пригибаясь, он аккуратно сползает с платформы, выходит из укрытия и на четвереньках пробирается к месту схватки. Там он встраивается в строй големов — не вызывая подозрений.
На фоне прочих каменюг он смотрится даже скромно. Статуи римских богов среди големов редкость, но учитывая, как выглядят остальные — сойдёт. Тут и обнажённые мужские фигуры с вылепленными подробностями, и бесформенные глыбы с четырьмя конечностями. На их фоне Юпитер выглядит вполне органично.
— Юпитер затесался в строй, — бросаю Дятлу по мыслеречи. — отступайте.
— Есть, шеф, — гвардеец передает приказ таврам
Тавры, получив сигнал, начинают отход. Всё — пора. Големы, увидев отступление противника, теряют интерес к бою и медленно возвращаются внутрь крепости. Юпитер — среди них. Без суеты, с той же уверенностью, с которой вошёл в строй.
Я закрываю глаза и, через магический жезл, отслеживаю перемещение нашего каменного лазутчика. Его пышная каменная мантия по-прежнему пустая. Во дворе Юпитер постепенно незаметно отходит от остальных големов, будто просто меняет позицию. На деле он прокрадывается за здание — за стеной там должна быть глушилка порталов. Откуда знаю? Уф, я у стольких гомункулов память высосал. Так что хватает инсайда.
Голем не церемонится. Он просто проламывает стену и выходит в зал к артефакту. Без паузы просто поднимает кулак и с силой врезает по глушилке. Раздаётся треск, вспышка, волна энергии — связь восстановлена, барьер разрушен. Теперь можно входить.
Я достаю портальный камень.
— Держитесь за меня, — говорю.
Вся диверсионная группа молча берётся за мои плечи. Я отдаю мысленный приказ Лене — та должна передать Портаклу, чтобы активировал переход по заранее подготовленным координатам.
Следует рывок — и через мгновение мы уже внутри крепости. Стоим во дворе, рядом с высунувшимся Юпитером. Тут же откуда-то взялся и монах, но Горзул мельницей медных когтей первым убил его.
— Хо-хо-холод! — поднимает топор Ледзор, сияя от удовольствия. — Вот это «троянский конь»! А я-то думал! Ну, граф! Ну, голова!
— Да не, серьёзно, — пожимаю плечами. — Зачем нам было потеть в каменном мешке, если можно сказать Охранке, что просто зашли с големами? Легенда готова.
— Мы не раскроем ни слова о портальном камне, милорд! — серьёзно кивает Кострица, уже в огненном доспехе.
— Мурр, — подтверждает Красивая мурчанием.
— Куддда, мазака? — интересуется Змейка, полностью игнорируя Горзула, который пытается подать ей знак внимания, показывая отсеченную монашескую голову.
— Сейчас разберёмся с монахами, которые выбежали на шум, — бросаю через плечо и поворачиваюсь к правому углу здания, откуда уже доносится топот. — Потом — в зал.
Встрече с нами монахи-геноманты явно не рады. Они бегут на нас, уже распухая — руки в два раза толще, спины ломят шипами, лица искажаются в клыкастые мордасы.
Всегда найдется шкаф больше. Шагнувший Юпитер тут же топчет этих уродливых толстяков. Следом и я швыряю пси-гранаты — псионика замедляет монахов. Юпитер прёт вперёд, сметая всех перед собой. Остальные из группы дерутся — быстро, слаженно. Да за пару секунд не остается ни одного живого гомункула.
— В зал, — бросаю,
