class="p1">— Да правильно, чего. Если б хоть двое, говорит, то я, может, отбился бы. Да и так, мол, нормально отмахался — только губу, вон, разбили.
Жека нервно хохотнул и спрыгнул с кровати. Влез в ботинки, стал зашнуровать.
— Я сейчас, — сказал компании. — Не, не, со мной не надо. Хотя… — Он задумался. — Давайте так: если через десять минут не вернусь — приходите все туда.
Возможная кооперация старых и новых врагов (а у этого Кирпича тоже ведь найдутся друзья) Жеке совсем не понравилась. Нужно было застать Короля и Кирпича вместе и показать Кирпичу, что Король его злостно дурит.
Слетев по лестнице, Жека заметил в вестибюле человека, но то был первокурсник Группа Крови. У этого невысокого кучерявого парняги в комнате всегда звучала одна и та же мелодия всей его жизни, и если он не лабал её на гитаре лично, тогда она вырывалась из магнитофона. Как выдерживает такое существование сосед по комнате (Жека смутно помнил того, молчаливого коротко стриженного культуриста-пауэрлифтера), было непонятно. И сейчас при виде этого парня в голове у Жеки непроизвольно зазвучало то самое «Ту-ду-ду, ту-ду-ду…»
Потом повстречалась и другая, не такая безобидная фигура, и то был уже Кирпич. Он задумчиво брёл навстречу. Узнав Жеку, он чуть поменялся в лице, но не остановился и обошёл его по широкой дуге. Жека обернулся ему вслед, и у дверного проёма тот всё же притормозил.
— Завтра мы с тобой поговорим, — донёсся его хрипловатый голос через вестибюль, и он скрылся в проходе.
Эх, не успел. И что теперь, догонять его, хватать и тащить на очную ставку к Королю? Жека подумал и решил этого не делать.
Вместо того побежал дальше. И за поворотом, в середине коридора, мелькнула удаляющаяся спина Виталика Короля. Пока тот не повернул в свой отсек, Жека быстро крикнул:
— Э, слышь!
Король обернулся и присмотрелся.
Жека продолжил уже чуть потише:
— Что ты тут рассказываешь, клоун? Кто тебя втроём выставлял?
Виталька подумал и, секунду поколебавшись, двинулся к Жеке. Чтобы Жека кричал на всю общагу, было ему определённо не нужно.
Он подошёл и посмотрел Жеке в глаза. По лицу его промелькнула ухмылка, кривоватая и, понятное дело, мало приветливая.
— Ты очень зря это сделал, — сказал Виталька Король, и глаза его наполнились тёмным, недобрым, но только на миг, всё это тут же схлынуло, и кривая усмешка пробежала по лицу снова.
Нижняя губа его чуть припухла, в паре мест темнели подсохшие трещинки.
— И неважно, как оно было на самом деле.
Брови его разъехались в каком-то странном, несимметричном взаимном расположении, лицо застыло.
— Неважно? — удивился Жека. — По-моему, только это и важно.
Король развивать тему не стал.
Тут где-то в отсеках стукнула дверь, и с той стороны показалась гружённая посудой широкая фигура. То был Барбос. Он хмуро зыркнул на Жеку и повернул к кухне. На голове его красовалась чёрная бейсболка «Хьюго Босс» — и то правильно, шишаки там наверняка вздулись немалые, лучше прикрыть.
— Классная шапка, Барбос! — крикнул Жека.
— Пошёл в жопу! — донеслось из кухни.
Король отступил на полшага, потрогал больное место на губе, провёл пальцем по редким и отвратным своим усикам.
— Завтра мы с тобой поговорим, — сообщил он. — Вечерком. Вы только не поразбегайтесь там.
— Не ссы, не поразбегаемся, — заверил Жека.
Глава 22
Наутро студент Барсуков отправился на занятия. С немалой долей вероятности могло оказаться, что это его последний день здесь, и просидеть половину его в пустой общежитской комнате было бы глупо. Гулять по улице было тоже радости мало, вместо вчерашнего мороз-и-солнца с утра потеплело, и на тротуарах хлюпала такая слякотная каша, что Жека умудрился промочить ноги, пройдя всего двести метров от общежития до института. В аудиториях, среди своих (а первой парой проходила лекция для двух групп, А и Б), тоже можно было размышлять о предстоящем и думать свои тяжкие думы.
Предмет назывался «Технология» — технология чего-то там, Жека не вникал. Про эти ненужные ему технологии увлечённо рассказывала полноватая белокурая женщина в красном платье. В годы студенчества она казалась безнадежно старой, теперь циничный мужик в теле юнца заценил: тётка очень даже ничего.
Заценил — и ушёл в свои мысли. А мысли у Жеки были одна другой мрачнее.
Вышло так, что своим пребыванием здесь он сделал только хуже. Если тогда столкновение в общажном вестибюле получилось едва ли не спонтанным — Король и его черти просто увидели пьющую недружественную компанию и придумали развести её на деньги, — то теперь всё будет по-другому. Теперь Король с приближенными озлоблены и мотивированы. Они соберут всех, кого только смогут. Они притащат Помидора — Жекины речи Короля, похоже, не убедили. А ещё на их стороне выступит как минимум один пятикурсник, а скорее всего двое-трое. И они тоже будут мотивированы, общежитский авторитет надо отстаивать, а то ведь никто не поймёт. Удивительно, как это они ещё вчера не прибежали. И вся вот эта озлобленная толпа придёт разбираться с Жекой и его немногочисленной компанией.
Да уж.
Тётка в красном платье всё говорила и говорила. Многие записывали. Жекины товарищи между тем сидели мрачные. Тоже, видать, держали в голове сегодняшний вечер — о предстоящем они уже знали.
Тут до Жеки дошло, что́ в этой истории самое весёлое. Игра на упреждение — это, конечно, хорошо. Но если не знать того, что знает Жека, то картина складывалась своеобразная: взбесившийся Барсук явился на чужую кухню и избил там человека сковородой, а другому прирядил слегонца в торец. Причём какие им двигали мотивы, никому не понятно. Да и с Кирпичом, если подумать, у них вышло тоже неоднозначно. Кто знает, от чего он распускал тогда на Галю руки? Может, она его продинамила, и с житейской точки зрения он был как бы в своём праве.
Покрутив в голове эту мысль, Жека снова подумал: «Да уж».
На получасовой перемене Жека с Рюхой сбегали в общагу и позавтракали. В холодильнике кое-что появилось: пока вчера Жека бил сковородками людей и всячески развлекался, его домовитый сосед сходил в магазин и чуток подзакупился. Так что они уплетали всякое, а на батон накладывали польский паштет «Мазовецкий». Рюха называл его «Мазохистский», но это так, для красного, что называется, словца — если не думать, из чего его делали, то употреблять это было вполне
