с листьями, решив про себя, что за баня без веника… Войдя в моечный зал, я даже попятился назад: туда ли я попал? Большинство посетителей брились, стриглись, а некоторые с азартом стирали белье, пол был замусорен обрывками бумаг, скользкий. А больше всего меня поразил вид тазов. Они, избитые, измятые, были покрыты налетом грязи. По лужам я пробрался к парной. Света там не оказалось. На ощупь я кое-как забрался на полок и начал себя охаживать своим веником, думая про себя: «Неужели банно-душевое предприятие не может заготовить веники и продавать клиентам, неужели нельзя навести чистоту в бане?».
Пар был хорош, но вскоре с потолка почему-то стал капать горячий дождь, обжигая тело. Находиться здесь стало невыносимо, я сполз с полка, в темноте стал искать дверь и не мог найти ее. В голове крутилась лихорадочная мысль: «А вдруг никто сюда не придет? Видно, в такую парную мало охотников ходить». Я собрал последние остатки сил и хотел уже закричать: «Спасите!». Как вдруг дверь распахнулась и на пороге в клубах пара возникла фигура…
Мыться я не стал, заспешил в раздевалку. Там жизнь шла своим чередом: одни раздевались, другие одевались, но как-то странно – встав на скамейку. Причину понял быстро: на пол невозможно было ступить.
В вестибюле я хотел выпить воды или чаю, но ничего не оказалось. И я поспешил домой, где залез в ванну, повторяя для утешения финскую пословицу: «Гнев и ненависть сгорают в бане».
Вскоре я опять встретился со своим знакомым и рассказал ему о посещении бани. «Попытай счастье еще раз, сходи в сауну», – посоветовал он.
Но и здесь оказалась та же картина: мусор, убогие тазы, тот же скользкий пол. Нагрелся я хорошенько, искупался и пошел одеваться, думая про себя: «Хоть тут-то без приключений обошлось».
Вышел в раздевалку, а банщика с ключами от шкафа с моей одеждой нет. Подождал я его, пошел еще попарился, и так еще дважды повторилось, пока он наконец не появился. Нервничая, я оделся, решив окончательно: пусть лучше простуда, чем нервное расстройство.
Теперь я собираюсь устраивать сауну у себя на кухне по совету того же знакомого. Горячий воздух с помощью пылесоса можно подавать от духовки газовой плиты. Из термостойкого полиэтилена уже сшил своеобразный скафандр. В ближайший выходной надеюсь попариться дома.
Олег Штельман
Протоиерей Олег Штельман (1970 г.р.), родился и вырос в Белоруссии.
1988–1990 гг. – служил в рядах Советской армии на космодроме Байконур.
В 1991 г. переехал жить в Литву.
С 1992 г. стал священнослужителем в сане диакона.
С 2000 г. стал священником. Но, несмотря на это, его лучшими помощниками в деле проповеди остались фотоаппарат, музыка и словесность. Некоторые стихи положил на музыку и исполняет духовные песни под гитару.
В 2007 г. Белорусская Православная церковь выпустила музыкальный диск «Русь жива» в исполнении автора. В 2008 г. Виленская и Литовская епархия выпустила авторский фотоальбом «Православные храмы Литвы» прот. Олега. Печатается в литовских республиканских русскоязычных газетах, в православном епархиальном журнале «Вестник», в российском альманахе «Российский колокол». Дипломант премии «Наследие-2016» в номинации «Стихи». Кавалер медали Российской литературной премии (2017), лауреат «Российской литературной премии» журнала «Российский колокол» (2017). Кандидат Интернационального Союза писателей.
Пел соловей
Жил соловей на вербе у реки,
Каждый день сидел на ветке у воды.
Песнею своей он провожал закаты,
Трелью, ввысь звеня, он зазывал рассветы.
Припев:
Пел соловей о радостях земли,
Пел соловей о счастье и любви!
Пел соловей о родине своей,
Пел соловей о тишине полей.
Сладкою молитвой щебетал Творцу,
Дивным переливом славил красоту,
Славил не доживших до весны победной
Воинов, лежащих у камней под вербой.
Припев.
Вдруг однажды люди злые подошли,
Дерево срубили и огнем сожгли,
Камни своротили, бросили в реку,
Берег истоптали, принесли беду.
Припев.
Речка небольшая зашумела морем,
Берег затопила, расквиталась с горем.
Вдоволь напоила вербные ростки,
Вновь вернулись вскоре птичьи голоски.
Припев.
Люди, берегите песню соловья,
Воинов могилы помните всегда.
Пусть поет соловушка с ночи до рассвета.
Песня соловья – восьмое чудо света.
Припев.
Во славу Бориса и Глеба
Кого воспоем, о дети Руси,
С любовью великой и братской,
Чьи души, подобные каплям росы,
Сложились историей сладкой?
История эта сладка и горька,
Дошедшая славой до Неба.
Примером святым она велика,
Во славу Бориса и Глеба!
Два Авеля-брата невинной судьбы,
Под злобою Каина-брата
Вы солью явились великой земли
И честью тихо и свято.
Сыны-миротворцы завета Христа,
Великие вы страстотерпцы,
Молитвой согрейте людские сердца,
Пусть войны умолкнут навеки.
Посвящение
Посвящается митрополиту
Иосифу Семашко (1798–1868)
и 1,5 миллионам униатов,
принявших Православие
Веков немало наш народ
Страдал от заблуждений.
Держал его Латинский род
Под гнетом лиходейским.
Уж Византии нет давно,
Остались только крохи,
Одно у них в глазу бельмо —
Молитв славянских вздохи.
Но промысл Божией любви,
Его Святого Сына,
Для всех, как «соль», тогда явил
Претихое светило.
В Святую Ночь, на Рождество
В малороссийском крае
Под дивный звон колоколов
Родился пастырь славный.
Судьбой Иосиф был рожден
В своем шляхетском роде,
Быть униатом обречен
Его отцовской волей.
Но собирает мед пчела,
Нектар с цветов душистых,
Бывает даже иногда —
И с очень ядовитых.
Учился он и возрастал
В Евангельской науке,
Святителем Христовым стал
Он в Истине и Духе.
Отвергнув веру тех князей,
Лукавую потугу,
Воспел, Духовный соловей,
Он истину-подругу.
И вот однажды на
