Я нахожу удивительным в христианнейшем королевстве видеть епископов в комедии, а святых — в тюрьме.
Иоганн фон Верт 14 мая 1638 года в шесть часов утра верховой в сопровождении более двадцати солдат именем короля постучал в дверь господина аббата Сен-Сирана, дал ему время лишь на то, чтобы сменить домашнее платье на сутану, и препроводил его в карете в Венсеннский замок. Никогда еще приказ Его Величества не походил так на указ министра-кардинала. 6 февраля 1643 года — спустя два месяца и два дня после смерти Его Высокопреосвященства — тот же Сен-Сиран покинул стены своего узилища между двумя рядами солдат «под оружейные залпы, барабанный бой и звуки флейт» (Р. Тавено). Почти пять лет, «уверенный, что служит церкви и государству» (Ришелье), кардинал-герцог продержал в своих застенках «самого видного творца католической реформы», «наследника кардинала Берюля, сподвижника святого Винцента де Поля, реформатора монастырей, советника духовной власти своего времени» (Р. Тавено).
Арест Сен-Сирана нельзя объяснить дурным настроением; управитель Венсеннского замка был предупрежден об этом еще 2 мая. Этот арест его инициатор подписывает с легким сердцем, совершенно спокойно, без малейших угрызений совести. В тот же день Ришелье скажет аббату де Бомон-Перефиксу: «Бомон, сегодня я совершил одну вещь, которая восстановит против меня всех. Я приказал арестовать именем короля аббата Сен-Сирана. Ученые и порядочные люди, возможно, поднимут по этому поводу шум. Как бы там ни было, я уверен, что сослужил службу церкви и государству. Мы избавились бы от многих несчастий и беспорядков, если бы заключили в тюрьму Лютера и Кальвина, едва они начали свои проповеди».
Не без юмора Сен-Сиран «насчитал 17 причин своего заключения в тюрьму, хотя среди них не было ни одной законной» (каноник Эрман). Его гонитель признался в двух. Первая — раненое самолюбие — богословская. Чтобы убедить принца Конде, обосновывая свою жестокую санкцию, Ришелье скажет: «Вы видите у меня на столе мой катехизис[120], он был издан 22 раза. Я пишу в нем, что на исповеди достаточно аттриции, а он [Сен-Сиран] верит, что необходимо полное раскаяние». Тридентский собор благоразумно решил не делать выбора между аттрицией и раскаянием. Следовательно, можно было, не компрометируя Контрреформацию, склоняться в ту или другую сторону, не будучи обвиненным в опасном «догматизме». Августинцы, и Сен-Сиран первый, проповедовали полное раскаяние (сожаление об ошибке, опечалившей любящего Господа). Их моральный проповедник к тому же требовал: «Будьте совершенны, как совершенен ваш Отец небесный». Ришелье, напротив, подобно иезуитам и казуистам считал, что достаточно аттриции (боязни наказания для грешника), чувства весьма распространенного (Людовик XIII и Ришелье одинаково боялись ада) даже в этом ханжеском веке.
Вторая важная претензия была религиозной и политической. Сен-Сиран признавал законным и легитимным брак Гастона Французского, герцога Орлеанского, брата короля, и Маргариты Водемон, лотарингской принцессы. Брак этот шел вразрез с государственными интересами. Ришелье, превративший его в разновидность оскорбления Его Величества, резюмировал дело следующим образом: «В том, что касается брака Месье, вся Франция солидарна со мной, он один [Сен-Сиран] имеет наглость утверждать обратное».
Третья причина: сильнейший всегда прав. Сильнейшим, естественно, являлся Его Высокопреосвященство. Четвертая причина: если Его Высокопреосвященство всегда прав, достаточно, чтобы остальные признавали свою неправоту даже ценой собственной свободы. Пятая причина — важная, но скрытая: Ришелье никогда не простил аббату Сен-Сирану, что он заменил Берюля († 1629) на посту маяка движения Контрреформации во Франции или, как минимум, разделил этот пост с Винцентом де Полем. Шестая причина вытекает из предыдущей: Сен-Сиран после «Дня одураченных» и опалы братьев Марильяков стал главой «партии святош». Седьмая причина: в качестве главы «партии святош» аббат Сен-Сиран осуждал, особенно начиная с 1635 года, внешнюю политику, которую Ришелье удавалось заставить одобрить Людовика XIII. Открытая поддержка правителей-протестантов империи и двух лютеранских стран, протестантских или англиканских, представлялась Сен-Сирану «противоречащей интересам церкви» и чести христианнейшего короля.
