Книга Орлы императрицы - Лев Полушкин

А. Орлов, по свидетельству Гельбига, нес корону «три четверти часа» — это лишь 45 минут, между тем. как утверждает камер-фурьерский журнал, шествие продолжалось 2,5 часа. В таком случае переход более чем в три четверти часа — это как раз третья часть пути от Невской лавры до Зимнего дворца. Значит, корону несли, сменяясь, три человека? Кто в таком случае сменял Орлова и Барятинского? Кстати, к этому времени из главных заговорщиков, бывших в Ропше, в живых кроме А. Орлова оставался только Ф. Барятинский. Если же допустить, что Алексея Григорьевича сменяли более достойные с точки зрения павловской толпы лица, то миссию эту следует рассматривать как почетную! Лубяновский, говоря об этом событии, записал, что во время перенесения останков Петра III царские регалии везли в карете, и тогда, если верить другим очевидцам, некоторое время корону нес Орлов, а потом ее передали в карету. С точки зрения этики, казалось бы, нести императорские регалии должны были люди, близкие покойному и заслуженные (нельзя же корону отдавать в «грязные» руки!). Нет ничего удивительного, что даже «дураки» поражались, как сказано в мемуарах Ф. Головкина, что «для оказания почестей праху Петра III выбрали именно тех людей, которые подготовили его смерть». Это решение, как и многие другие, принимавшиеся Павлом, еще раз подтверждало его неспособность или нежелание убеждать общество в правильности своих поступков.

5 декабря церемониал заканчивался торжественным перенесением обоих гробов из Зимнего дворца в Петропавловскую крепость. Участвующих в погребении собрали в 7 часов утра, к 8 часам были построены войска также по обе стороны всего пути следования. Солдатам пришлось мерзнуть до 11 часов, когда императорская семья подошла к катафалку для поклона, и после литии гробы установили на колесницы, запряженные цугом в 8 лошадей каждая. Шествие сопровождалось пальбой из орудий. Впереди несли хоругви, за которыми следовало духовенство, далее — колесницы с гробом Екатерины и с гробом Петра. Шлейф длинной мантии Павла и еще более длинный шлейф императрицы несли камергеры. С ними рядом шли великие князья с женами, а за ними следовали остальные: придворные и особы первых четырех классов [64, 251].

Погребальное шествие совершалось в сопровождении знамен и гербов завоеванных в царствие Екатерины областей: Таврической, Волынской, Литовской, Подольской, Самогитской, Семигальской и Курляндской, что следует рассматривать как знак благодарности покойной императрице и показное подчеркивание ее заслуг перед Россией.

Очевидно, что за длительный период господства Екатерины Павлу приходилось не раз слышать о своем сомнительном происхождении. Вряд ли поэтому Петр Федорович даже после смерти мог рассчитывать на сыновнюю любовь Павла, тем более, что детство наследника, по свидетельствам очевидцев, прошло при не столько равнодушном, сколько презрительном отношении к нему отца. Так что об искренней сыновней любви говорить не приходится. То же можно сказать и по отношению к Екатерине, завещавшей наследство любимому своему внуку Александру Павловичу и почти открыто враждовавшей в последние годы с сыном, что было всем известно. Поэтому столь пышная процедура похорон была оценена не однозначно. Большинством частных лиц это событие было оценено как издевательское над памятью родителей.

Но истинная оценка была высказана официальной прессой. Вот как это событие воспевалось в «С.-Петербургских ведомостях» от 9 декабря 1796 г.: