Из обращения падавана Бардана Джусика к Совету джедаев Этейн непроизвольно дернулась, как будто ей приснилось, что она падает. Девушка открыла глаза и уставилась перед собой.
— Он мертв, — сказала она.
— Кто? — Дарман наблюдал, как она медитирует, тревожась, как джедай покажет себя в бою. Страшась как за нее, так и из-за нее. Она могла стать либо обузой, либо полезнейшим подспорьем. — Что случилось, Этейн?
Девятый взглядом предостерег его не фамильярничать с офицером, что бы та ни приказывала. Затем он снова занялся своим планшетом.
— Гута-Ней. — Этейн с опустошенным видом потерла лоб. — Я почувствовала в Силе.
Пятый собирался что-то сказать, но Атин предостерегающе нахмурил брови. Дарман зыркнул на обоих, чтобы молчали. Говорить неприятные вещи надо уметь, и Дарман хотел, чтобы она услышала это от него, а не от его товарищей.
— Хокан все равно нашел бы его рано или поздно, — сказал он. — Если викваю удалось обмануть его насчет цели нашей атаки — по крайней мере, он хоть немножко искупил свои грехи.
— Дар, — ответила Этейн. Неформальное имя в ее устах звучало ужасно интимно. — Я убила его. Все равно что сама зарубила мечом.
— Вы же сами говорили, что он насильник, — раздраженно сказал Пятый. — Никто по нему скорбеть не станет.
— Заткнись, Пятый, — снова попытался угомонить его Дарман. — В конечном итоге он спасет многие жизни.
— Угу, наши, — сказал Пятый.
Дарман сердито обернулся:
— Я сказал — заткнись, что не ясно?
— Заткнитесь оба, — вмешался Девятый. — Мы все устали и на взводе. Оставьте злость для врага.
Дарман поборол внезапное и необъяснимое желание сказать Пятому, чтобы отвалил от Этейн, причем в самых недвусмысленных выражениях. Пятый ничего о ней не знал. Ничего. На долю секунды на него накатило желание защитить Этейн, и он тут же смутился.
Дарман повернулся к ней:
— Он прав. Одна жизнь против многих.
— Цель оправдывает средства, да? — Этейн одним прыжком вскочила на ноги. — А как насчет вас? Что, если я отдам тебе или Пятому приказ, который будет равнозначен вашей смерти?
Она была искренне расстроена. Это было видно по ее лицу, по тому, как она держала тонкую, исхудалую, исцарапанную руку, сжатую в кулак. Дарман тоже поднялся и пошел следом за ней к краю рощицы.
— Нас всех для того и создали, — сказал спецназовец. Это было правдой, разве нет? Его бы вообще не существовало, если бы кому-то не понадобились солдаты — абсолютно надежные солдаты. Но сейчас это почему-то не казалось правильным. Реакция Этейн сказала ему, что он ошибается, и вдруг он увидел перед собой Кэла Скирату — в слезах и со стаканом в руке. «Бедные мальчики. Ну что это за жизнь?» — Этейн, мы все делаем то, что должны. Когда-нибудь вам придется отдать приказ, который приведет к смерти некоторых из нас.
— «Нас»?
— Солдат, бойцов. Называйте как хотите.
— Возможно, но тот день, когда я приму это без угрызений совести, станет днем, когда я стану недостойной звания джедая.
— Ладно, — сказал Дарман. — Я понимаю.
— Что ты сам чувствуешь, когда убиваешь?
— Мне просто некогда об этом думать. На Джеонозисе враги убили моих братьев и пытались убить меня. Они — это не мы.
