class="p1">Недолго думая, я шлепнулась на ее кровать: “Это я кругом виновата!” – и рассказала, что в чем дело.
– Кто твоя подруга?
– Нэнси Ковальски. Мы вместе работаем в Ньюберри.
У Харриет на квартире был установлен свой телефон – надо полагать, потому, что ей требовалось звонить по работе. Схватившись за черную трубку, она быстро набрала номер, который знала на память. Отвернувшись от меня, она тихо заговорила в трубку, так тихо, что разобрать я ничего не могла. Закончив, она положила трубку на аппарат.
– Что теперь будет?
– Придется подождать. – И она вернулась к самодельному туалетному столику, чтобы продолжить с накруткой волос.
Из уважения к ней, согласившейся мне помочь, я смолчала, но хватило меня ненадолго.
– Как ты можешь быть такой спокойной? Тебе что, все равно?
Харриет сверкнула на меня глазом.
– Разве ты не знаешь, что в агентстве нам приходится каждый день тушить такие пожары? У девушек рождаются внебрачные дети, на японские игорные залы совершают облавы. Какой я была бы работник, если бы каждый раз бегала, как курица с отрубленной головой?
Но откуда ж мне было знать, что не я одна столкнулась с чем-то подобным.
– Тебе стоило бы заняться своей собственной жизнью, Аки. Ради Розы, возьмись за ум.
Слова Харриет задели меня за живое. Я что, в самом деле порочу память сестры тем, что с головой погрязла в ее делах?
Несколько минут спустя громко – я даже подпрыгнула! – зазвонил телефон. Харриет, склонив голову набок, приникла к трубке, чтобы лучше слышать своего собеседника.
– Да, да, хорошо, – сказала она и повернулась ко мне. – Дуглас говорит, что Нэнси в полицейском участке на Восточной Чикаго-авеню. Это недалеко, за углом. Тебе нужен адрес?
– Нет, я знаю, где это.
В полицейском участке за стойкой снова торчал седой дежурный с сальными волосами. Я приготовилась к очередной стычке.
– Мне нужен сержант Грейвс, – сказала я дежурному.
– Он сегодня не принимает.
Как это не принимает? Странно. Понятно, что воскресенье, но неужели все поголовно участвуют в облавах? Что ж, значит, придется изложить суть этому держиморде.
– У вас содержится Нэнси Ковальски. Ее необходимо освободить. Она не имеет к делу ни малейшего отношения. Это ужасное недоразумение.
Дежурный просмотрел какие-то прикрепленные к планшету бумажки.
– Ей предъявлено обвинение в преступном сговоре с целью совершения аборта.
– Это смеху подобно! Она даже не беременна.
Полицейский и не подумал выслушивать мои аргументы.
– Если вы хотите, чтобы ее отпустили, вам придется внести за нее залог.
– Сколько?
– Двести пятьдесят долларов.
Я чуть не упала. Это было больше, чем моя зарплата за два месяца. Никаких сбережений у меня не имелось. Я знала только одного человека, который мог бы помочь. Вылетев из полицейского участка, я схватила такси. Я твердо решила, что Нэнси не проведет в тюрьме ни одной ночи.
К счастью, в блокноте, который так и лежал у меня в сумочке, был адрес Роя. При свете дня дом, в котором они с Айком жили, выглядел совсем не так впечатляюще. Краска на стенах выгорела, передний двор не ухожен. Пришлось постучать дважды, и Рой наконец услышал и открыл дверь. Он, видно, прилег вздремнуть: волосы растрепаны, и одет только в майку и шорты-бермуды.
– Я попала в переплет, – с ходу сказала я Рою.
– Входи, входи. – Он протер заспанные глаза и взмахнул рукой, приглашая сесть на диван, но я туда не дошла, а осталась в дверях на восточном ковре.
– Мне нужны деньги! – выпалила я.
– Что ты еще натворила, Аки? – спросил он скорее устало, чем озабоченно.
– У моей подруги, сотрудницы, неприятности.
Я до боли вцепилась в ручку своей сумочки.
– Какие именно неприятности?
– Я бы предпочла об этом не говорить.
– Да что ж с вами с Розой такое?
Я отступила на шаг, готовясь к нападкам.
– Не знаю, о чем ты.
– Роза тоже приходила ко мне за деньгами. За несколько дней до конца.
– А почему ты раньше об этом молчал?
Невероятно, он впервые упоминает об этом, когда столько месяцев прошло после ее смерти!
– Да, по правде говоря, я сам про это забыл. Вот только сейчас вспомнил. Она пришла ко мне и стояла в дверях точно так же, как ты сейчас.
– Ты дал ей денег?
– Дал немного наличных. Те, что были у меня под рукой. Наверное, долларов двадцать.
– Она сказала для чего?
Рой покачал головой.
– Я так долго ее не видел, что рад был уже тому, что она пришла.
Рой, сняв со спинки стула, надел клетчатую рубашку с короткими рукавами.
– Я бы хотел помочь тебе, Аки, – сказал он, застегивая ее на пуговицы. – Но я завербовался в армию.
– Что?!
Промчавшись через комнату, я рухнула на диван.
– Я в армию записался. Пришлось все сбережения перевести сестре, чтобы семья смогла выехать из лагеря. Отца наконец выпустили из Санта-Фе.
Все нисеи в моем окружении уходили на фронт.
– Конечно, это понятно. – Мне ли было не знать, как накладно начинать все с нуля на новом месте, где нет никаких связей. – Но зачем же ты записался, Рой? Ты же знаешь, сколько погибших. Особенно мальчиков-нисеев.
– Я всю жизнь следовал правилам, Аки. Ты свидетель. Делал все, как хотели родители. И я больше так не могу.
Вспомнилось, что Айк говорил об итальянке, с которой встречался Рой. Сам он о ней умолчал, так что и я спросить не посмела.
Я поднялась с дивана.
– Не забудь сказать мне, когда придет срок. Непременно приду тебя проводить. И мои родители захотят.
– Буду очень признателен.
Он взял со стола бумажник, вытащил двадцатидолларовую купюру и протянул ее мне.
– Нет, нет. Это понадобится твоей семье.
– Ты тоже моя семья, – сказал он.
С этим я спорить не стала и деньги взяла.
Мы не обнялись. Это было бы неподобающе, когда мы одни в квартире, и он в бермудах. Но взгляды наши пересеклись, и я поняла, что, несмотря на слабости Роя – его вспыльчивость и неумение скрывать свои чувства, – отношусь к нему совершенно как к брату. Однако вновь вспыхнувшее тепло к Рою не решило моей проблемы: как собрать всю сумму и внести залог, освободив Нэнси из тюрьмы.
Наверное, стоило бы продать револьвер, который лежал в камере хранения на станции метро, но как я могла нарушить закон, разгуливая по Кларк-стрит с огнестрельным оружием… А потом, кто знает, вдруг оно мне самой понадобится? Для защиты? Так или иначе, оставалось только одно – вариант, которого я страшилась.
Вернувшись домой, я открыла второй ящик комода. Там, в углу, под нижним бельем лежала синяя коробочка, которую
