в III веке могли арендовать часть этой земли, поскольку в надписях говорится о легионерах, выступавших в качестве арендаторов, продававших продукты гарнизонам, получая от этого прибыль. В других надписях упоминаются солдаты, описанные как miles pequarius, которые разводили скот и снабжали легионы мясом.
Процветал Сирмиум, да и другие города вдоль Дуная. Раскопки на форуме Аквинкума и вокруг него обнаружили множество мастерских, производивших большое количество глиняной посуды и терракотовых статуэток между 200–240 гг. Надпись от 223 года описывает город как «величайшую колонию». Как и во всех паннонских городах, здесь есть много надписей, сделанных коллегиями или торговыми гильдиями, особенно те, которые касаются плотницких работ, добычи и обработки древесины, и строительства. Богатство этих коллегий отражено в необычной находке при раскопках в штаб-квартире торговцев текстилем. Археологи были удивлены, обнаружив хорошо сохранившийся водяной орган, датированный по бронзовой табличке 228 годом. Этот сложный музыкальный механизм приводился в действие аналогично современному органу, но воздух нагнетался по трубам ручным водяным насосом. Надпись, сделанная торговцами текстилем в маленьком городке Сольва в Норике, перечисляет более 100 членов, поэтому в коллегии большого Аквинкума количество членов должно было быть значительно больше. Известны ещё два крупных процветавших города в Нижней Паннонии. Это, во-первых, Бригенцион, вероятно, получивший статус колонии от Александра Севера. Его канаб вырос в четыре раза по сравнению с гражданским поселением. Здания в военной части были намного величественнее, чем в гражданской, а соответствующий инвентарь на кладбище был намного богаче. Многие имена снова предполагают, что его жители были восточного происхождения, а местных имен стало меньше. Вторым крупным городом была Интерциза, с её большой еврейской общиной.
Для сравнения, Верхняя Паннония, похоже, оправилась от Маркоманнских войн совсем не так хорошо, как Нижняя. Карнунтум, например, был полностью разрушен во время тех войн. Его восстановили, но не полностью. Мы находим надписи о ряде коллегий Карнунтума, связанных со строительством, сельским хозяйством и торговлей, а также о солдатской коллегии и упоминания о рабах и вольноотпущенниках солдат и ветеранов. Уже при Септимии Севере город процветал, но его росту не хватало импульса. Это нашло свое отражение в его кирпичном заводе, который увеличил производство, но качество продукции снизилось. Канаб и викус Карнунтума не достигали размеров поселений в Нижней Паннонии. То же и с Виндобоной. Похоже, что Верхняя Паннония страдала от недостатка населения.
При этом процветание обеих Панноний и распространение романизации, по-видимому, ограничивались городами-крепостями и их окрестностями. Канабы и викусы были местом вербовки паннонских легионов, солдаты которых часто продвигались для службы в преторианской гвардии. Часть ауксилий тоже комплектовалась здесь же среди старых романизированных племён. Зато во внутренних районах обеих этих провинций была найдена только одна надпись. Ни богатство, ни романизация, по-видимому, не достигли внутренних районов, заселенных «варварскими» племенами и их семьями, которые все больше привязывались к земле как колоны, имевшие минимальные права, а обращались с ними немногим лучше, чем с рабами. Соответственно, и они относились к Риму не лучше и всячески помогали задунайским варварам в случае войны [John S McHugh. Emperor Alexander Severus: Rome's Age of Insurrection, AD 222 to 235 Pen and Sword History 2017. pp. 233–235].
В Италии по-прежнему преобладало политическое, социальное и экономическое доминирование Рима. Исследование долины Лирис в Кампании показывает, что там небольшие сельские поселения исчезли как раз в III веке, что указывает на концентрацию землевладения в виде обширных поместий. Марк Аврелий установил, что все сенаторы должны вкладывать четверть их капитала в Италии, что было даже сокращением от той трети, которую требовал Траян. Хотя эти ограничения, возможно, и исчезли к III веку, из текстов юриста Павла ясно, что сенаторы должны были иметь по крайней мере два дома, или домицилий, один в Риме, а другой на своей родине. Юрист также утверждает, что, если сенатора лишали должности, ему разрешалось жить в родной провинции, но только по особому разрешению императора. Кассий Дион владел роскошной виллой в Риме, он также ссылается на имущество, которое он имел в Капуе, но в конце своей карьеры он удалился в поместье в родной Вифинии.
Возможности этих провинциальных сенаторов, несмотря на то, что они были чрезвычайно богаты, всё же уступали ресурсам высшей аристократии. Инге Меннен идентифицировала восемнадцать элитных семей между 193 и 284 годами, чьи предки включали по крайней мере трех консулов с карьерой, длившейся более двух десятилетий. Многие члены этих семей пользовались почестями, должностями и дарами Александра Севера и, несомненно, входили в состав сенаторского консилиума. Эти семьи доминировали на самых высоких должностях cursus honorum, занимая от 34 до 39 % ординарных консульств в III веке, 25–27 % городских префектур и 17–20 % проконсульств в Азии и Африке. По крайней мере, восемь из восемнадцати семей были италийского происхождения, а большинство других были полностью интегрированы в экономическую и социальную ткань Рима и Италии. Среди них были Клавдии Помпеяны из Антиохии и понтийские греки Клавдии Северы, имевшие родственные связи с императорами Антонинами. Вот этот нобилитет и сконцентрировал в своих руках все богатства Италии.
Нобилитет, конечно, хорошо знал друг друга и, похоже, сохранял своё положение среди менее значимых семей посредством смешанных браков и усыновлений. Это делалось для того, чтобы закрепить за ним привилегированное положение в обществе и сохранить имя и род в передаче их детям из поколения в поколение. Чтобы заручиться поддержкой нобилитета, император вознаграждал его верность доступом к своей особе и предоставлением ему высших магистратур, которые давали статус, которого жаждал нобилитет; атрибуты власти без ее реальности. Однако чума и гражданские войны опустошили старую аристократию Антонинов. Поэтому в интересах оставшейся знати, к её числу добавилось некоторое количество лояльных и успешных полководцев и политиков эпохи Северов. Например, имя ординарного консула 233 и 256 годов Луция Валерия Клавдия Ацилия Присцилиана Максима, указывает на степень, в которой его семья укрепила своё положение связями с другими аристократическими семьями, такими, как Ацилии. Семья консула заявляла о своем происхождении от республиканского «рода Валериев». Собственно, сам консул был внуком Луция Валерия Мессаллы Тразеи Приска, ординарного консула 196 года, казненного Каракаллой, возможно, за поддержку Геты. Дион описывает этого благородного сенатора как «человека, непревзойденного ни по происхождению, ни по уму».
Вероятный отец двукратного консула, Луций Валерий Мессала Аполлинарий, был ординарным консулом 214 года. Получается, что Каракалла казнил одного из Валериев, но через год назначил его сына консулом. Это было в его духе. Матерью нашего консула, вероятно, была Клавдия Ацилия Присциллиана. На это указывает имя самого двукратного консула. Ацилия была, возможно, дочерью Марка Ацилия Глабриона, консула 186
