приезжает ранней весной и до поздней осени здесь живёт. Один как перст, – вздохнула баба Соня.
– Вы можете назвать номер его дома?
– Зачем вам номер, – сказала старушка, – вон зелёный дом видите?
– Вижу, – кивнул Кочубеев.
– Там и живёт Стёпа. Скажите ему, что, мол, Соня зовёт. Он и придёт.
По этой фразе Федотовой полковник догадался, что дед скорее всего ровесник бабы Сони, и спросил осторожно:
– А как полное имя-отчество дедушки?
Баба Соня усмехнулась и ответила:
– Ты и сам, милок, уже не мальчик.
– Не мальчик, – согласился Кочубеев. – И всё-таки.
– Степан Ильич Лосев, – ответила шустрая старушка.
– Спасибо, баба Соня, – с лёгким поклоном поблагодарил её полковник.
За Лосевым Кочубеев послал Горшкова, и лейтенант вскоре привёл старичка. Деду и впрямь было немало лет, но держался он молодцом. Кочубеев попросил его быть понятым, и тот согласно кивнул.
Найти недавно посаженные кусты жимолости оказалось делом несложным.
– Когда вы посадили эту жимолость? – спросил Кочубеев Гурьянова.
– Ничего я не сажал, – ответил тот раздражённо и удивлённо одновременно.
– А кто сажал?
– Почём я знаю?! – огрызнулся Гурьянов.
– Понятые на месте, – констатировал полковник. – Начинаем раскопки.
Оперативники быстро вырыли куст жимолости и стали дальше разрывать яму. Вскоре один из них достал оттуда дождевик.
– Ваш? – спросил Кочубеев, показывая его Гурьянову.
– Мой, – ответил тот и спросил растерянно: – Зачем его зарыли? Он ещё новый совсем.
– Об этом, Родион Михайлович, мы хотим спросить у вас.
– Но я не зарывал его! Я что, похож на идиота?
Ему никто не ответил. К этому времени в руках оперативника были кроссовки.
– Ваши?
– Вроде мои, – неуверенно ответил мужчина.
– Больше там ничего нет?
– Сейчас пошарю, – ответил оперативник. – Оп-па на! Камень!
– Что же вы так сглупили, Родион Михайлович? – насмешливо спросил полковник.
– Да что вы ко мне пристали?! – возмутился тот. – Я ничего не закапывал!
– У нас свидетель есть. Баба Соня видела, как вы тут орудовали.
– Когда? Когда она меня тут видела? – заорал Гурьянов, теряя самообладание.
Баба Соня вышла вперёд и назвала ночь, в которую видела на даче неизвестного.
– Только я не уверена, что это был он, – честно добавила старушка.
– Вот видите! В командировке я был! И не мог разорваться пополам, как та обезьяна!
– Какая такая обезьяна? – забеспокоилась баба Соня и стала оглядываться вокруг.
– Та, которая и умная, и красивая!
– Не было здесь никакой обезьяны, – уверенно проговорила старушка.
– Ладно, парни, – распорядился Кочубеев, – складываем вещдоки. Экспертиза всё нам расскажет. Понятые подписывают протокол, и свободны. Спасибо, граждане. Люблю старшее поколение. Все, как один, сознательные личности.
Дед Степан подошёл к Гурьянову и, застенчиво улыбаясь, спросил:
– Вы, товарищ, хозяин этой дачи?
– Я, и что?!
– Не позволите ли вы мне в таком случае забрать куст жимолости?
– Зачем он вам?
– Низачем, – вздохнув, ответил старик. Потоптался на месте и объяснил: – Здесь она погибнет. Жалко ведь. А я посажу её на своём участке и ухаживать буду.
– Берите! – махнул рукой Гурьянов.
Дед Степан засуетился, осторожно приподнял куст, взвалил на плечо и зашагал в сторону своего участка.
– Я, Стёпа, с тобой, – сказала баба Соня и засеменила следом за ним.
– И то, – кивнул старик, – вместе посадим, польём. И сами чайку попьём. У меня пряники есть. Любишь пряники, Соня? – Дед подмигнул старушке.
– Люблю, Стёпушка, – закивала она и рассмеялась, совсем как смеялась лет этак шестьдесят назад.
* * *
Полицейская машина, въехав в город, остановилась на развилке.
– Вытряхайтесь, Андриана Карлсоновна, – распорядился полковник.
– Что значит вытряхайтесь? – попыталась встать в позу сыщица.
– То и значит! – отрезал полковник. – Вам направо, нам налево.
– А результаты экспертизы? – воскликнула Андриана.
– Мы не волшебники, мы только учимся, – ответил полковник печально.
– А этого? – Андриана кивнула на Гурьянова.
– Придётся временно задержать. – Полковник почесал подбородок.
– Выходит, что насчёт алиби Гурьянова есть подозрения?
– Нет! – отрезал полковник.
Андриана открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но полковник буквально вытолкал её из машины, достал из багажника её мотоцикл и распорядился:
– Тикайте, гражданка Всезнайка!
– Но-но! – сердито закричала Андриана Карлсоновна.
– Не запрягли ещё, – ответил полковник, сел в салон, и машина рванула с места.
Домой Андриана Карлсоновна вернулась буквально в разбитом состоянии. И разбитость эта была скорее не физической, а моральной.
Она покормила кошек, приняла душ и сразу легла спать. Ужинать не стала, кусок не лез ей в горло. Даже чаю не попила. Она ворочалась с боку на бок и тяжело вздыхала. Сон сморил её, когда часы пробили полночь. Ей снились какие-то кошмары, разверзающиеся у неё под ногами ямы, хохочущие злобно чудовища, они гнались за ней, протягивали лапы с окровавленными острыми когтями. И тут Андриана увидела, что у одного из чудовищ лицо Валентины Гурьяновой. И именно это чудовище бежало быстрее всех и буквально нагоняло её. Андриана взвизгнула от ужаса и проснулась. Она села на постели и почувствовала, как по её лицу что-то течёт. Испугавшись ещё больше, сыщица провела по лицу рукой и уставилась на неё, точно ожидая увидеть кровь. Но это был всего лишь пот.
– Что всё это значит? – спросила она сама себя. И мысленно вернулась к вчерашнему дню.
Она вспомнила, что полковник задержал Родиона Гурьянова, и при этом он уверял Андриану, что алиби у Гурьянова самое что ни на есть настоящее. Что же тогда всё это значит. И тут она воскликнула:
– А! – И подпрыгнула на кровати чуть ли не до потолка. – Какая я глупая! – Сыщица спрыгнула с кровати и босиком помчалась в ванную. Пробежав половину пути, остановилась, посмотрела на свои ноги и помчалась обратно. Надела тапочки.
Андриана была настолько ошарашена своим открытием, что не могла никак успокоиться. Наконец она всё-таки умылась, накормила Фрейю и Марусю. Заварила себе чаю.
– Меня как обухом по голове, – пожаловалась она кошкам, сжимая в руках чашку с чаем. – Ведь это же немыслимо!
Сытые и довольные кошки преданно смотрели на хозяйку светящимися изумрудами своих глаз. И Андриане казалось, что они разделяют её мнение и что в их кошачьих душах царит такое же смятение, которое поселилось в её душе после того, как она поняла, как же всё произошло на самом деле.
Ближе к вечеру она позвонила Кочубееву и сказала:
– Николай Егорович, я всё поняла.
– Долго же вы думали, – легонько кольнул он.
– Да нет, – отмахнулась она, – я ещё утром поняла, как только проснулась. Просто вам не звонила… – Она замолчала.
– Экспертиза завтра будет готова, – ответил он на её незаданный вопрос и добавил сварливо: – Я вчера чуть ли не в ногах у экспертов валялся, умоляя провести её поскорее.
– Но вам ведь и так уже всё ясно, – вздохнула Андриана.
– Ясно-то
