лишь покачала головой.
Я так и сидела неподвижно, с каменным лицом, пока Косте не надоело это «веселье» и он не увёл меня с банкета.
«На фиг тебе вообще сдался этот Костя? Найдёшь себе в миллион раз заботливее, нежнее, и чтоб не обижал», – возбухал мой внутренний ворчун.
Я не сделала ничего предосудительного, но Костя снова умудрился обвинить меня в каких-то нелепых грехах. То ли Артём ему не понравился, то ли ревность подсознательная проснулась…
В машине, когда мы ехали домой, у меня от обиды прошибло слезу. Вроде я делаю всё, чтобы у меня был хоть шанс на взаимную любовь с Костей, а на деле получается какая-то лажа. Объект моего обожания недоволен. С каждым днём он становится всё более нервным, думает обо мне невесть какие гадости.
– Наташа? Ты опять? – хмуро спросил он.
– Скажи мне, что плохого я сделала? Почему ты так взъелся на меня? Ну, отвези меня к своей маме, если тебе со мной невмоготу, а репутацию испортить боишься. Но хватит уже меня тихо ненавидеть! – выдала я и отвернулась в окно.
В горле образовался ком, предвестник горьких рыданий. Нехорошо это. Не нравится мне такая тенденция в последнее время. Да и от любви этой одни проблемы.
Может, признаться сейчас?
Нет. Бесперспективняк будет. Филейкой чую.
– Я не ненавижу тебя, – устало вздохнул он. – Просто с тех пор как я один, я чувствую себя… потерянным.
– Ты же не один! – напомнила я о себе.
– Да, но… это другое.
– Разве?
– Когда я был женат, я чувствовал себя всесильным, наполненным энергией. Чувствовал, что всё в этой жизни мне по плечу… Теперь мне кажется, что моя энергия ушла в минус. Долгое время я не знал, зачем живу. А потом появилась ты, и я подумал: чем это не смысл жизни? Сделать счастливым другого человека – это здорово. Но мне не хватает сил. Мне невыносимо одному.
Вот так. Я рядом, а он говорит, что ему невыносимо. Нет, я прекрасно понимаю, о чём он. Двадцать первый век на дворе, товарищи. Я, хоть наивная девочка, но о взрослых вещах осведомлена.
Ответить на такое заявление мне было нечего. Глаза у меня уже устали плакать, поэтому я просто пялилась в окно, сопя заложенным носом.
Костя тоже расклеился. Видимо, признание далось ему нелегко.
– Наташ… Мне жаль, что всё так вышло, – сказал он. – В последнее время я был немного не в себе.
– Давай, я напишу заявление, что отказываюсь от попечительства? – в очередной раз за последние полгода предложила я.
Костя отрицательно покачал головой.
– Выходит, что я мешаю тебе спасаться от одиночества. Ты чувствуешь себя несчастным. Моих стараний ты не замечаешь, срываешься, кричишь на меня. Мне это не нравится. Я так больше не могу.
– Неправда. Я ценю, что ты следишь за домом и готовишь. Мне нравятся наши прогулки и даже некоторые твои чудачества. Честно. Но есть в этой жизни то, чего мне не хватает.
Секс.
Банальная физиологическая потребность, из-за которой летят к чертям духовные ценности.
– И что, я никак не смогу тебе в этом помочь? – жирно так намекнула ему.
– Нет, конечно! – выпалил он. – О, господи, что я несу… – он растёр лицо ладонями. – Прости. Я не должен перекладывать свои проблемы на тебя. Завтра я приведу себя в порядок и постараюсь больше не срываться.
***
Итог чужого праздника таков: я могу выглядеть красиво, и Костя это заметил, но пока не понял; для него дика даже сама мысль, что я когда-нибудь (очень скоро) повзрослею; он настолько изголодался по физической близости, что ему срывает крышу.
Вывод: взрослей ещё быстрее, Наташа!
Мой план: первое – раскрутить Костю на шопинг и выбрать действительно красивые женственные вещи, чтобы даже слепой изошёл от моего образа на слюну; второе – вести себя по-умному, больше говорить с Костей на интересные ему темы; третье – жрать маслины.
На следующий же день я отправилась в магазин за баночкой этих несладких во всех смыслах ягод.
Мне пришлось пройти через все уровни страха, когда я выбирала, какую банку купить. Чёрные ягоды смотрели на меня с картинки, как изголодавшиеся по человечине пиявки. Они словно шептали, что, как только я открою банку, мне придётся совсем туго. Как в воду глядели. В рассольчик, ага.
Была суббота, и я решила продемонстрировать свою оливковую взрослость перед Костей. Открыла банку, слила водичку, вооружилась вилкой, положила первую злобную пиявку себе в рот…
– Маслины… – я с трудом двигала челюстями, силясь, чтобы не блевануть. – Фу, как вкусно, блин.
Штирлица ожидал провал.
– Если не нравится, не ешь, – Костя с одного взгляда прочитал муку на моём лице.
– Да не, – с трудом выдавила я из себя улыбку. – Вкусно, просто надо привыкнуть. Все взрослые их любят.
– Ну, я не понимаю, как можно есть эту гадость, – пожал он плечами и с аппетитом отправил в рот кусок котлеты с пюре.
Ноги мигом унесли меня в ванную.
Вот так наивные девочки и становятся жертвами оливкового заговора. Думают, наедятся модных «взрослых» ягод – и дело в шляпе. Но нет! Это всё пиар-ход. Костя вот повзрослел и без маслин. А чем я хуже?
Пожалуй, третий пункт плана я безжалостно вычеркну. Ибо брехня.
Глава 28. Хорошие девочки познаются в беде
Не люблю я декабрь. Испытания сыплются на измотанную душеньку, как из рога изобилия.
Весь месяц я разрывалась между своим обычным укладом жизни, встречами с адвокатом и судами. По моему делу провели аж два заседания. Очень уж медленное это правосудие.
Никому нет дела, что меня трясёт при виде дядьки Сашки и его подельников. Показания в мельчайших подробностях им расскажи десять раз… Может, сыграть всё по-натуральному, как было? И актёры, вон, все на месте.
Дядьку Сашку приговорили к четырём годам лишения свободы, душителя – к пяти, а остальных – к трём.
Из суда я выходила на подгибающихся от перенапряжения ногах. Костя тоже присутствовал на заседании как мой попечитель, и после окончания вёл меня до машины под руку.
– Ты как, Наташ? – спросил он, когда мы сели в автомобиль.
– Средней паршивости, – честно ответила я.
– Их посадили. Теперь они до тебя не доберутся. А квартиру мы обменяем. Я уже рассматриваю варианты.
– Спасибо, – машинально сказала я. Говорить совершенно не хотелось. Просто лечь спать и оставить этот день в прошлом.
***
Предновогодняя суета коснулась не только меня.
Елена Николаевна с Михаилом Васильевичем, наконец, решились и усыновили Гулю и Арслана.
Счастливей всех была Гуля, но ровно
