металла.
Вечером Цыган вышел во двор. Он подбоченился, встряхивая лохматыми кудрями, а черные глаза его весело сверкали.
– Как по маслу идет! – громко крикнул он, завидев Акима. – Видишь, не во мне, стало быть, причина. Болванка хороша, так уж я-то не подгажу.
Он посматривал кругом, ожидая, что его сейчас начнут расхваливать.
Но один Аким сказал спокойно:
– Вот и ладно, Ферапонт. Молодец!
Пропажа олова мешала всему.
У каждого шевелилась мысль: «Три пушки – дело малое. А дальше-то что? Неужели не наделаем больше царю пушек?»
Цыган махнул рукой и ушел в мастерскую. Небось, как неудача, так волком на него все глядят, а как хорошо, так будто и ни при чем он.
Подошел третий день. Последнюю болванку передали в сверлильню. Первая переходила из одной мастерской в другую. А штыковой горн сиротливо стыл.
В обед Захар попросил у Акима ключ от того амбара, где хранились медь и олово. – Зачем тебе? – сказал Аким с досадой. – Думаешь, нечистая сила нам глаза отвела? Небось, в четыре пары глаз глядели – нет там ничего. Одна медь. Да куда она без олова!
– Дай, дяденька Аким, ну чего тебе, – приставал Захар. Кызметь просит.
– Кызметь? – удивился Аким. – Ему на что?
– Говорит, – не выносил, мол, Беспалов олово из амбара.
Аким махнул рукой и сердито усмехнулся.
– Дурень твой Кызметь. Говорю, – четверо нас глядело. Не один же там кусок олова – в щель не засунешь. На тебе ключ, бери, назад только принеси. Еще медь сгинет.
Аким снял с пояса тяжелый ключ и дал Захару.
Захар побежал к амбару, где его ждал Кызметь.
Амбар этот стоял на отшибе, позади конторы. Ходить в него было незачем, и его давно совсем занесло снегом. Только та тропочка, что протоптали три дня назад Аким с Антиповым и с немцами, виднелась среди глубокого снега. С тех пор стояла ясная погода, и ее не успело занести.
Кызметь внимательно присматривался к узенькой тропке.
– Ну, чего тут наглядел? – спросил Захар, подбегая.
– Нэ носиль правитель олов, жок, – твердо сказал Кызметь. – Там, – он кивнул на амбар.
Захар покачал головой.
– Думаешь, и вправду нечистый глаза отвел? – сказал он и с усилием повернул в замке огромный ключ.
С помощью Кызметя он отодвинул засов и распахнул тяжелые двери.
В амбаре все было по-прежнему. По левой стене возвышался штабель брусков, или штыков, красной меди, а по правой было пусто. Только на каменном полу все так же выделялся большой темный квадрат. Олова нигде не было.
Захар оглядел пустой сарай.
– Ну, видишь, – сказал он. Кызметю, – нет и нет, и глядеть нечего.
Но Кызметь, не слушая его, подошел к темному квадрату, пересек его, стал на четвереньки в одном углу и пополз по квадрату вдоль его края, сначала по той стороне, которая ближе к двери, потом по той, что напротив стены, и, наконец, по третьей, дальней. Захар следил за ним, не сводя глаз. Опять почти до самой стены дополз Кызметь и, вытянув шею, долго всматривался в каменный пол за квадратом. Захар все следил за ним, не смея передохнуть.
Пол в этом углу сарая был, как ему казалось, такой же, как и во всем сарае, только будто чуть потемней, пыли поменьше. Кызметь вдруг прищелкнул языком, гибким движением поднялся на ноги и бросился к правому, дальнему углу амбара. Там он присел на корточки и стал внимательно разглядывать каменную плиту в углу сарая.
Оглянувшись на Захара, он поманил его. Захар подошел и присел рядом с Кызметем.
Кызметь поднялся, сделал шаг в сторону, нагнулся и провел пальцем по краю одной из плит, она почти не отделялась от соседних, щели между плитами были тщательно замазаны и покрыты пылью, и плиты совсем сливались одна с другой. Потом Кызметь вернулся в угол, опять присел и показал Захару щель вокруг угловой плиты. Ни замазки, ни пыли там не было. Щель, хоть и не широкая, отчетливо чернела по краям плиты.
Кызметь ударил ладонью по плите.
– Там, – сказал он уверенно. – Олов там. – И он указал пальцем в землю.
Захар, широко раскрыв глаза, смотрел на Кызметя.
– Подземелье, стало быть, тут? произнес он неуверенно. – Так, что ли? Ну и ну… Кабы так. А только не поднять нам с тобой той плиты – тяжела больно.
Кызметь кивнул головой.
– Ты постой здесь. Не уходи, смотри. И никого не пускай! – крикнул Захар, вскочив на ноги. – Я – духом.
Он выбежал из сарая, притворил за собой двери и со всех ног помчался через площадь к сверлильной мастерской.
– Дяденька Ферапонт! – звонко крикнул он, врываясь в мастерскую, где Цыган не сводил глаз с сверла, сверлившего третью болванку. – Лом у тебя есть?
Цыган сердито поднял голову.
– Ошалел, малый. Не видишь, работаю я.
– Дяденька Ферапонт, – не робея продолжал Захар. – Без тебя, вишь, не поднять. Больно велика плита.
– Да ты чего, Захарка! – крикнул, совсем рассердясь, Цыган. Брешешь, сам не знаешь чего. Кто прислал то тебя? Аким, что ли?
– Кызметь – начал Захар.
– Тьфу! – с сердцем отпихнул его Цыган. – Косоглазый твой еще чего тут?
– Да олово там, дяденька Ферапонт! – с отчаянием крикнул Захар.
Цыган выпрямился.
– Олово? Врешь! Где там? – Он повернулся к станку, что-то там сделал, после чего колеса стали медленно останавливаться и сверло замерло. Потом он достал в углу лом и подошел к Захару.
– Ну, веди. Где твой косоглазый чего нашарил?
Захар быстро побежал назад к амбару. Цыган, широко шагая, еле поспевал за ним. У амбара Захар остановился.
– Да ведь оттуда и спер он, дьявол, – где ж ему там быть? – сказал Ферапонт.
– Ты погоди, дяденька. Ты погляди лишь, – тащил его за руку Захар.
Ферапонт неохотно вошел в амбар.
Кызметь по-прежнему сидел на корточках в дальнем углу.
Захар побежал вперед, стал на колени и, оглядываясь на Цыгана, говорил, проводя пальцем по щели:
– Видишь, дяденька, отстает. Не как другие. Не вмазана. Ну-ка, приподнять бы ее. Ферапонт присел, поглядел внимательно. Потом встал, засунул лом в щель и налег на него всем телом, чтоб приподнять плиту. Она не поддавалась.
Кызметь прополз к другому краю плиты и, показав место, где щель немного шире, хлопнул по нему и сказал:
– Сдесь.
Ферапонт удивленно взглянул на него, шагнул в ту сторону, просунул лом и опять налег на него. Толстая плита стала медленно приподниматься.
– Держи лом, – сказал Цыган Захару. – Налегай.
Сам он наклонился, ухватился обеими руками за край плиты и одним сильным движением поднял ее. Оказалось, что с противоположной стороны в край плиты были вделаны
