пират с рыжими бакенбардами. — Юный джентльмен знает моё имя?
— Я читал о вас в книге.
Он взглянул на своих спутников и горделиво тряхнул гривой рыжих волос:
— Тысяча чертей и одна ведьма! Я всегда был уверен, что моё имя переживёт меня!
— А это Рваное Ухо, — указал я на коренастого пирата с большим оттопыренным ухом, в котором отсутствовала мочка.
— Вы точно смотрели в воду, сэр! — кашлянул он.
— А это Кошачий Зуб, — продолжал я.
Низенький человек с большим носом и тонкими усами неопределённо хмыкнул.
— А вас, кажется, зовут Кривой Ногой? — сказал я пирату со смуглым восточным лицом, в ухе которого покачивалась серьга.
— Так точно, сэр.
— А меня, сэр! — почтительно склонился огромный человек с чёрной повязкой, закрывающей один глаз.
— Одноглазый!
— Ха! — восторженно воскликнул он.
Как я потом убедился, этим коротким словом он выражал восторг, и недоумение, и все другие свои чувства.
Пираты склонились к своему капитану и о чём-то пошушукались. У Рваного Уха был такой громкий и свистящий шёпот, что, когда он заговорил, мне сразу стало ясно, что́ их всех беспокоит.
— Капитан, — шипел человек с расплющенным ухом, — нет ли здесь подвоха? Может быть, этих детей нарочно выпустили на нас и, пока мы точим с ними лясы, нас окружит и схватит стража?
— Молчи, Рваное Ухо! — пробасил Рыжий Пёс, небрежно отталкивая его. — Ты всегда был трусом. Посмотри, девочка, кажется, сама трясётся от страха. Сейчас мы всё выясним. — Держа в руках шляпу, капитан сделал шаг вперёд и продолжал, обращаясь к нам: — Не скажут ли нам юная леди и юный джентльмен, где находятся их достопочтенные родители? Клянусь брюхом акулы, нам не терпится засвидетельствовать им своё почтение.
— Это невозможно, капитан, — сказал я.
— Почему, сэр? Разве нельзя послать за родителями вашего слугу? — И Рыжий Пёс ткнул пальцем в чернолицего Юрку.
— Я не слуга, — вздрогнул Юрка.
— Молчи, бой! — рявкнул Рыжий Пёс. — Клянусь брюхом акулы, ваш чернокожий дьяволёнок не умеет разговаривать с господами!
— Что?! — вдруг громко вскрикнула Мила, которая до сих пор робко жалась к скале. — Он не дьяволёнок, а наш хороший товарищ! И вы не имеете права так обзывать его!
Она говорила всё это очень быстро, наступая на Рыжего Пса и размахивая руками перед самым его носом. Я никогда не видел Милу такой сердитой. Капитан отмахнулся от неё, как от назойливой мухи, пожал плечами и расхохотался.
— Не вижу ничего смешного! — сказала рассерженная Мила.
Рыжий Пёс с любопытством рассматривал её.
— Прошу прощения, миледи. Я обошёл на своей лоханке полсвета, пока она не разбилась на этих проклятых рифах, но я никогда не видел, чтобы белые дружили с чёрными.
Я потянул Милу за рукав к себе и сказал:
— Видите ли, Рыжий Пёс, есть другие полсвета, где дружат все люди.
— Но я не хотел бы туда попасть!
— А вас туда и не просят! — громко выпалила Мила.
Стоявший в отдалении и не перестававший что-то жевать Кошачий Зуб невнятно пробормотал:
— Не могу сказать, что хозяева гостеприимно встречают своих гостей.
— А пусть гости не обижают хозяев! — не унималась Мила.
— Ха! — словно выстрелил Одноглазый. Он стоял перед нами, расставив ноги в ботфортах и уперев руки в бока. — Разве чёрные могут быть хозяевами?
— Такими же, как белые! — резко проговорил Юрка, заражаясь горячностью Милы.
— Ха!
Человек с серьгой в ухе неторопливо подошёл к капитану, припадая на одну ногу:
— Капитан, не вздёрнуть ли нам негритёнка на этой пальме?
— Не торопись, Кривая Нога, всему свой черёд, — поморщился Рыжий Пёс и, заметив, что я их слушаю, сладко улыбнулся мне: — Скажите же, сэр, как нам повидать ваших родителей?
— Наших родителей нет на этом острове, — ответил я простодушно. — Мы здесь одни.
Это было непростительной глупостью. Пираты переглянулись, а Кошачий Зуб зажевал что-то ещё быстрее.
— Вы жуёте табак? — наконец сообразил я, с интересом наблюдая, как перекатываются под его загорелой кожей желваки и смешно топорщатся усы.
— Так точно, сэр, — заулыбался Кошачий Зуб.
— Так я и думал! — сказал я Миле и Юрке. — Настоящие морские волки всегда жуют табак и курят трубки.
Мягко ступая на носках, как будто крадучись, ко мне подошёл Кошачий Зуб. Я уже заметил, что все его движения были лёгкими и даже грациозными. Он очень походил на артиста балета.
Церемонно кланяясь мне, Кошачий Зуб проговорил мурлыкающим, грудным голосом:
— Хотите попробовать, сэр? Чудесный табачок, сэр! Всегда такое ощущение, точно у тебя во рту ночевали лошади.
Пираты захохотали дружно и громко.
— Нет… н-не надо… — сказал я заикаясь. — Спасибо…
Кривая Нога протянул мне дымящуюся трубку:
— Может быть, вам дать мою трубочку, сэр? Две-три затяжки — и у вас будет такое блаженное состояние, словно вы наглотались гвоздей пополам с пауками и пиявками.
— Нет… спасибо…
— Ха! — проговорил Одноглазый. — Молодой джентльмен не жуёт и не курит табак. Зато он любит, наверное, этот напиток, сладкий, как змеиный яд! — Одноглазый протянул мне большую фляжку.
— Вино? — догадался я.
— Нет, сэр! Ром! Отхлебните, сэр! Нам удалось спасти целый бочонок. Чем больше пьёшь, тем короче путь на кладбище.
Я отстранил рукой фляжку, которую Одноглазый держал у моих губ, и покачал головой:
— Я не тороплюсь на кладбище.
Пираты снова расхохотались.
Рыжий Пёс издал вдруг какой-то страшный шипящий звук. В ту же секунду пираты бросились на нас и скрутили нам руки. Я слышал, как громко стонала Мила и как кряхтел и сопел отбивающийся от пиратов Юрка.
— Пустите! — что было сил закричал я. — Вы не имеете права!
— Ха! — усмехнулся Одноглазый, связывая мне руки. Он приблизил свой единственный глаз к моему лицу, и я увидел в чёрном зрачке столько ярости и жестокости, что почувствовал, как весь холодею от ужаса.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой всё оборачивается самым неожиданным образом
ную леди и юного джентльмена привязать к пальмам! А негритёнка позвать ко мне! — приказал Рыжий Пёс.
Меня и Милу крепко прикрутили к деревьям. Рыжий Пёс