мысли, которые говорят мне, что, если бы мы поменялись ролями, я, вероятно, была бы собственностью Адриэля до конца своих дней. Я почти уверена, что Лахлан продолжал бы жить своей жизнью и притворился бы, что меня никогда не существовало, вместо того чтобы подставлять свою шею ради меня. Дерьмо. Иногда быть большим человеком отстойно, как немытые волосатые яйца.
Из груди Сабина вырывается смех, и я понимаю, что, должно быть, произнесла последнюю фразу вслух.
Оглядываю дом, который только-только начала назвать своим, и делаю глубокий вдох.
Беларусь, готова ты или нет, но мы идем.
Глава 3
Смотрю в иллюминатор на усыпанное звездами небо. Иногда под самолетом появляются облака, и мне нравится думать, что мы не летим, а плывем из Утешения в Беларусь. В моих наушниках заканчивается песня Go to War группы Nothing More и начинается The Red от Chevelle. Постукиваю пальцами в такт музыке по кремовой коже огромного кресла. Я растворяюсь в музыке, используя ее, чтобы снять напряжение, которое поселилось в моем теле с тех пор, как мы поднялись по трапу в самолет.
Ко мне подходит Энох, и, прежде чем я успеваю вытащить наушники, чтобы услышать, что он хочет сказать, он резко поворачивается влево. Менее чем за секунду нерешительность и вопрос на его лице сменяются злобой. Немного приподнимаюсь, чтобы проследить, на кого Энох сейчас рычит, и не испытываю ни малейшего удивления, обнаружив Бастьена. Секунду раздумываю, хочу ли я вообще знать, что происходит.
Я нахожусь примерно в двух секундах от того, чтобы просто откинуться на спинку кресла и позволить им самим во всем разобраться, когда Энох набрасывается на Баса.
Вытаскиваю наушник и отстегиваюсь, чтобы вмешаться.
– Мы бы никогда, черт возьми, этого не сделали! – кричит Энох Бастьену, взмахивая руками, его глаза полны огня.
– Чушь собачья! Ты прекрасно знал о планах своего отца и остальных старейшин. Вы все так хотели, чтобы она поселилась с вами, и так быстро начали тренировать ее, чтобы выяснить, на что способна ее магия. Думаешь, мы тупые? Думаешь, мы не знали, что ты и твой папочка пытались свести ее с тобой? – бросает обвинение Бастьен.
– Брось, Фьерро. Несмотря на твою бредовую теорию заговора, у нас не было какого-то грандиозного коварного плана по похищению Винны. Никто даже не знал, что ваш ковен хотел заявить на нее права до гребаного суда, – вмешивается Нэш.
– Кто-то должен был что-то сделать, – добавляет Энох. – Непохоже, что вы, парни, мешали ее дяде обращаться с ней как с дерьмом.
– Лучше бы тебе закрыть свой рот, Клири, – кричит Нокс и вскакивает. Остальные парни тоже встают, и напряжение из сильного и неприятного превращается в удушающее. – Ты не можешь притворяться, что ты какой-то гребаный герой. Не тогда, когда мы все знаем, чему ты позволил случиться с Райкером.
Энох раздраженно вскидывает руки.
– Твою мать, я был ребенком. Я не знал. Я думал, у всех дома так же, как у меня. Я, черт возьми, понятия не имел, что делал с ним его отец!
– Ты был его лучшим другом, и все было очевидно. Я сказал своим родителям, что что-то не так, и они в тот же день обратились к совету. И это твой отец пытался убедить старейшин не рассматривать это дело, – взрывается Нокс; его лицо покраснело от ярости.
Я потрясена откровением Нокса, и мой взгляд переключается на Райкера. Он стоит рядом с другом, положив руку ему на грудь, чтобы не дать ему продвинуться дальше. Выражение его лица жесткое и непроницаемое, но в небесно-голубых глазах вспыхивает грусть.
– И вот мы снова обсуждаем чушь о твоем гребаном отце. Наши родители дружили, они даже подумать не могли, что Тревор бил Райкера. Так или иначе, ко мне это не имеет никакого отношения. Думаешь, мой отец слушает все дерьмо, которое я несу, когда речь заходит о его решениях как старейшины? Я чертовски устал от того, что вы, придурки, обвиняете меня и Бэкета каждый раз, когда старейшины делают что-то, что вам не нравится.
– Что-то, что нам не нравится? Они подстроили так, что наших родителей схватили, а потом отказались их разыскивать как следует, – возражает Вален. Он убирает с лица выбившиеся пряди темно-каштановых волос и сердито шагает к Эноху.
– Опять же, это не наша вина, и еще раз повторяю, никто из нас не знал о планах старейшины Альбрехта! – вступает Каллан, по его голосу слышно, насколько он устал от этих разговоров.
– Бросьте. Очевидно же, что яблоко недалеко падает от гребаной яблони, Клири. Ты забрал Винну из-под нашей защиты, и в итоге на нее напали. Ты шпионил за ней, как за гребаной преступницей, и твой говнюк-папаша угрожал, что разоблачит ее, если она не предпочтет твой ковен нашему. Ты все это время знал, кем она была, и лгал ей об этом. А потом, когда она не дала тебе того, что ты хотел, то взял это без ее разрешения, – ядовито выплевывает Бастьен, и обе стороны опасно приближаются друг к другу.
Вскакиваю со своего места и с помощью магии встаю между ними, прежде чем кулаки, сжатые в гневе, начнут разлетаться в стороны. Появляюсь перед Бастьеном из ниоткуда, что, возможно, было не самым умным шагом с моей стороны, потому что он врезается в меня сзади, пытаясь добраться до Эноха. По инерции я отлетаю вперед и с силой врезаюсь в Нэша. Боль пронзает мой живот, и я хватаюсь за плечи парня, чтобы не упасть. Темно-синие глаза Нэша расширяются от шока, на лице отражается страх. Хватаю ртом воздух от удивления и боли, мы оба одновременно опускаем глаза и видим рукоятку синеватого лезвия в его руке. Лезвия, которого, клянусь, до этого не было в руках Нэша и которое только что вонзилось мой в живот.
– О черт! – в панике вскрикивает он.
Я наклоняюсь и обхватываю его руку, сжимающую рукоять, своей. У меня вырывается стон, и в самолете на мгновение становится тихо.
– Какого хрена ты сделал? – раздается рев, и я представляю, как выглядит искаженное болью и яростью лицо Нокса.
– Не прикасайтесь к ней, – отрывисто говорит Райкер, и я чувствую, как его приказ обрушивается на всех, заставляя замереть.
– Прости, – сокрушается Нэш. – Я не знаю, как это произошло. Бастьен полетел на нас, и следующее, что я помню, я держу в руках это, а ты падаешь на меня.
– Все нормально, – говорю я Нэшу с болезненным хрипом. – Моя магия всегда вытворяет что-то странное, когда мне угрожают, – пытаюсь объяснить я, но мне трудно набрать в легкие воздуха, чтобы говорить. Если бы не было так чертовски больно, я бы, наверное, сочла это забавным. Я пыталась уговорить парней драться со мной и наносить такие вот удары, с тех пор как они получили свои руны, но они отказывались. По крайней мере, Нэш будет лучше подготовлен к тому, чтобы в следующий раз намеренно ударить кого-нибудь клинком. Он будет знать, каково это, и благодаря этому знанию лучше проявит себя в бою.
Перевожу взгляд с испуганных глаз Нэша на Райкера, когда он подходит к нам. Его рука прижимается к тому месту, где из моей спины торчит лезвие, и чувствую, как сквозь меня проходит Целительная магия.
– Не отпускай магию и клинок, – инструктирует Райкер Нэша. – Сначала мне нужно разобраться с внутренними повреждениями.
Нэш кивает, и я чувствую, как он крепче сжимает рукоятку.
– Мне так жаль, Винна. Клянусь богами, я не хотел тебя ранить, – повторяет Нэш снова и снова, пока Райкер продолжает с помощью магии собирать меня воедино. Мне тяжело говорить, поэтому я успокаивающе похлопываю Нэша по плечу и надеюсь, что он понимает, что я не сержусь.
– Так, хорошо, теперь главное – остановить кровотечение, которое усилится, когда ты вытащишь лезвие. Когда будешь готов, Нэш, отпускай рукоятку, и клинок исчезнет. Потом мне нужно, чтобы ты залечил все, что сможешь, спереди, пока я буду работать со спиной.
Нэш, кажется, немного успокоился после инструкций Райкера; он секунду смотрит на меня, а затем снова на Райкера. Кивает ему, отпускает рукоять и сразу же прижимает ладони к моему животу.
Твою мать! – мысленно кричу я, потому что в действительности из меня вырываются лишь хрипы.
– Дерьмо, клинок все еще