что в нелегкой пастушьей жизни друзьями отца были не только такие же, как он, пастухи и клыкастые охранники — собаки, но и предметы, постоянно его окружающие. С огнем, водой и звездным небом он разговаривал так же, как с людьми.
«Все, что создал Всевышний, создано во благо человека, — нередко говорил отец. — Надо только с любовью относиться ко всему, что нас окружает, и природа непременно отплатит добром». Он никогда не сетовал на свою нелегкую судьбу, стойко перенося все жизненные тяготы, приучая к этому своих сыновей.
«Укрытие у меня есть, а вот с друзьями — плохо, — подумал Темир, — пока что здесь я обзавелся лишь недругами. Ну что ж, время покажет, что делать дальше», — успокоил он себя и устало повалился на одну из пустующих коек.
Чуть только забрезжил рассвет, в дверь громко постучали. Темир вскочил на ноги и, протирая на ходу глаза, вышел во двор. Там уже толпились с десяток вооруженных винтовками и саблями нукеров, готовых к дальнему походу. Это было видно по тому, что они, заседлав своих коней, вязали к седлам тугие хорунжины, мешочки и туесочки.
Вскоре из дома вышел Ислам-бек, к которому расторопные слуги тут же подвели вороного ахалтекинца. Вскочив на коня, он проницательным взглядом оглядел свой небольшой вооруженный отряд.
— Эй, Темир, а ты что отлыниваешь? — крикнул Ислам-бек. — Зайнулла, приведи джигиту коня, — приказал он слуге, державшему его вороного под уздцы.
Слуга со всех ног кинулся к конюшне и вскоре вывел оттуда гнедого жеребца, в экстерьере которого даже внешне чувствовалась примесь крови арабских скакунов. Явно застоявшийся в стойле конь бил копытом и косил налившимся кровью глазом на людей.
— Тулпар чужаков не любит, — сказал хозяин, хитро улыбаясь, — сможешь усидеть без седла — конь твой.
Темир с ходу вскочил на спину скакуна и что было сил сдавил ему бока пятками. Почувствовав на себе сильного противника, Тулпар встал на дыбы. С трудом осадив норовистое животное, Темир, уверенно сидя на коне, подъехал к Ислам-беку.
— Ты достойно выдержал свой первый экзамен, — удовлетворенно сказал хозяин и приказал одному из слуг: — Отдай джигиту свой кинжал и принеси поскорее седло!
Слуга беспрекословно отдал спешившемуся Темиру кинжал и стремглав кинулся за седлом.
Сунув оружие за пояс, Темир принял из рук слуги седло и, аккуратно уложив его поверх попоны, потуже затянул подпругу.
— Держись поближе ко мне, — крикнул Ислам-бек и, пришпорив своего ахалтекинца, словно ветер выпорхнул из своевременно раскрытых слугами ворот. Вслед за ним, гикая и горланя во все горло что-то воинственное, помчались нукеры. Темир вскочил на своего скакуна и, с места рванув вперед, вскоре поравнялся с ними и, пришпорив коня, рванул вслед за Ислам-беком, маячившим вдали. Ловя на себе завистливые взгляды нукеров, он быстро обогнал их и, дав коню полную свободу, начал понемногу догонять вырвавшегося далеко вперед бека.
После почти получасовой скачки хозяин остановил своего вороного у подножия перевала, на берегу небольшой горной речушки. Оглядев подскакавшего к нему первым Темира, он, улыбнувшись, сказал:
— Из тебя выйдет настоящий джигит. Но только в том случае, если ты будешь верен мне и только мне, — добавил Ислам-бек, хищно осклабившись.
Подождав, пока вокруг него соберутся все остальные, он сказал:
— Мне, как амлякдару, главному сборщику налогов в Гиссаре, эмир поручил собрать закят с нерадивых дехкан кишлака Сары-агач, которые по научению большевиков отказываются выполнять свои священные обязанности. Я заставлю их платить, а заодно самых строптивых из них жестоко накажу. Путь далекий, и потому надо поберечь своих коней, — заключил Ислам-бек, пустив коня рысью.
На довольно крутой горный перевал всадники поднимались, ведя коней в поводу. Только Ислам-бек, то и дело сдерживая своего вороного, гарцевал сзади, подгоняя отстающих.
Темир шел рядом с пожилым нукером, который, как показалось юноше, не питал к нему неприязни, и когда все спешились, тот подошел к нему.
— Зови меня Султан-бобо, — сказал он.
Своим глухим, почти отеческим голосом и простыми, шедшими от души словами он чем-то напомнил Темиру отца. И он сразу же проникся к нему доверием.
— Когда будем окружать кишлак, ты не рвись вперед, — поучал новый товарищ Темира, — держись меня.
— Хорошо, Султан-бобо, — с благодарностью в голосе ответил Темир.
Несколько минут они шли молча.
— Султан-бобо, а кто такие большевики? — с искренним интересом спросил юноша.
Нукер зачем-то оглянулся по сторонам, и только увидев, что лишних ушей рядом нет, нехотя ответил:
— Лучше бы тебе с ними никогда не встречаться.
— Это, наверное, страшные разбойники? — поинтересовался он.
— Хуже, чем разбойники! — с негодованием произнес нукер. — Они — исчадия ада, хотят разрушить наш, установленный мудростью пророка Магомета и нашими предками образ жизни.
— А откуда взялись эти большевики?
— Из далекой страны России, где несколько лет назад они убили своего царя. Теперь эти безбожники грозят эмиру. Они хотят уничтожить всех мусульман, а их жен и дочерей забрать себе. Вот что творится последнее время в нашей благословенной Бухаре.
— В нашем кишлаке про них еще ничего не известно, — до глубины души пораженный услышанным, произнес Темир.
— И слава Аллаху! — радостно воскликнул нукер. — И в нашей благословенной долине еще есть места, где об этих безбожниках еще никто не слышал.
К кишлаку, расположенному в небольшой долине, подъехали только ранним утром следующего дня. По приказу Ислам-бека нукеры перекрыли дорогу, ведущую в селение и выходящую из нее. Только после этого он вместе с Султаном-бобо, бывшим его личным телохранителем, и Темиром подъехали к дому аксакала кишлака.
— Эй, старый осел, выходи! — крикнул бек. Дверь открылась, на пороге появился седобородый старик в сером теплом халате, с белой чалмой на голове.
— Кто там ругается непотребными словами? — возмущенно вскричал аксакал.
— Ты что, собака, своего хозяина не узнаешь? — грозно произнес Ислам-бек, замахнувшись на старика плеткой.
Аксакал, разглядев в утреннем тумане бека, рухнул на колени.
— Собирай народ. Эмир приказал мне собирать долги, которые вы не уплатили.
Пока собирались люди, Ислам-бек, расположившись в тени разлапистого карагача, пил чай, предложенный ему местным торговцем, который, подкладывая в блюдо, лежащее на расстеленной в тени кошме, орехи и сладости, что-то нашептывал амлякдару на ухо. Тот, медленно потягивая ароматную влагу, то и дело отмахивался от торговца, как от назойливой мухи.
Когда народ собрался, Ислам-бек громогласно объявил:
— По приказу эмира я, главный сборщик налогов и его верный слуга, объявляю: все жители кишлака Сары-агач обязаны уплатить налог за год вперед.
В толпе послышался все усиливающийся ропот.
— Если вы, жалкие рабы эмира, — продолжал он, — вновь воспротивитесь выполнению этой священной для каждого мусульманина обязанности, я повелением эмира бунтарей жестоко накажу, а
