лучше, чем профсоюзные лидеры.
— Именно. А забастовки влияют на акции, поставки, цены на товары. Зная о них заранее, можно зарабатывать миллионы.
В другой папке лежали данные о правительственных контрактах. Планируемое строительство дорог в Техасе. Расширение военных баз на Западном побережье. Новые проекты электрификации в сельских районах.
Каждый контракт на несколько миллионов долларов. Каждый контракт — возможность заранее купить акции компаний, которые его получат, или землю в районах будущего строительства.
— А что с безопасностью новой информации? — поинтересовался О’Мэлли. — Если копы или федералы проследят связь между вашими сделками и утечками…
— Поэтому нужна сложная система, — объяснил я. — Информация поступает ко мне. Я анализирую ее и даю рекомендации фонду. Фонд инвестирует через десятки подставных компаний в разных штатах. Даже если кто-то заподозрит манипуляции, проследить их до источника будет невозможно.
Мы миновали Трентон, столицу Нью-Джерси. Дорога стала оживленнее, навстречу все чаще попадались грузовики и автобусы. Приближался Нью-Йорк.
В последней папке лежали финансовые документы уже созданного фонда. «American Prosperity Investment Trust» — название достаточно расплывчатое, чтобы не привлекать внимания. Офис в Мидтауне, счета в пяти разных банках, совет директоров из девяти человек, большинство из которых были подставными лицами.
— Десять миллионов начального капитала, — прочитал О’Мэлли через мое плечо. — Это же состояние целого города.
— Это только начало. Через год фонд должен управлять капиталом в пятьдесят миллионов. Через пять лет — полумиллиардом.
— А ваша доля?
— Десять процентов от прибыли как управляющего. Плюс собственные инвестиции в фонд.
О’Мэлли быстро прикинул цифры и присвистнул.
— При хорошей прибыльности вы сможете получать несколько миллионов в год. Только от этого фонда.
— Именно. Но самое ценное даже не деньги. А информация и влияние.
Мы въехали в Голландский туннель. Яркий дневной свет сменился искусственным освещением подземного тоннеля. Звук двигателя эхом отражался от бетонных стен.
— Босс, — сказал Мартинс, — после туннеля куда направляемся? В офис или домой?
— Сначала в конспиративную квартиру на семьдесят третьей. Нужно снять маскировку и переодеться. Потом домой.
— А офис?
— Завтра. Сегодня нужно привести мысли в порядок и подготовиться к новой жизни.
Мы выехали из туннеля на нижний Манхэттен. Знакомые очертания небоскребов приветствовали нас. Статуя Свободы в гавани, Бруклинский мост, каменные утесы банков и контор Уолл-стрит.
— Дома, — улыбнулся О’Мэлли.
Через полчаса мы были в конспиративной квартире. Я смыл маскировку специальным растворителем, который дал Мэдден. Седина и морщины исчезли, обнажив мое настоящее лицо. Переоделся в привычный костюм от Brooks Brothers.
В зеркале на меня смотрел Уильям Стерлинг, успешный финансист с Уолл-стрит.
— Пора возвращаться к обычной жизни, — сказал я, поправляя галстук.
Когда мы наконец прибыли к моему особняку на Пятой авеню, солнце клонилось к закату. Фаулер встретил нас у входа с обычной невозмутимостью, хотя в его глазах мелькнуло любопытство.
— Добро пожаловать домой, сэр. Как прошла поездка?
— Очень продуктивно, Фаулер. Очень продуктивно.
В малой библиотеке на столе лежали телеграммы и письма, накопившиеся за два дня отсутствия. Биржевые сводки, отчеты от брокеров, приглашения на деловые встречи.
Я налил себе виски и устроился в кресле у камина. О’Мэлли устроился напротив, тоже с бокалом.
— За новые возможности, — поднял я тост.
— За новые возможности, — откликнулся он. — И за то, чтобы мы сумели ими правильно воспользоваться.
Мы выпили, и я снова взялся за документы.
— О’Мэлли, можешь быть свободен, — сказал я. — Завтра начинаем работу с утра.
— Хорошо, босс. Спокойной ночи.
Когда дверь закрылась за ирландцем, я откинулся в кресле, позволив себе наконец расслабиться. В тишине библиотеки, под тиканье каминных часов, ко мне пришло запоздалое осознание того, кем я стал.
Избранный консультант Национального преступного синдиката. Финансовый гений подпольного мира. Человек, который знает о забастовках раньше профсоюзных лидеров, а о государственных контрактах — раньше конгрессменов.
Алекс Фишер, разорившийся спекулянт из будущего, превратился в Уильяма Стерлинга, одного из самых влиятельных финансистов преступного мира 1929 года. Ирония судьбы: второй шанс привел меня не к честной жизни, а к еще более глубокому погружению в мир теневых операций.
Но было и другое понимание, которое приходило постепенно. Должность казначея мафии означала доступ не только к деньгам, но и к структуре организации. К ее слабым местам. К финансовым потокам, которые можно перекрыть.
Если когда-нибудь понадобится уничтожить синдикат на корню, у меня будут все необходимые инструменты. Банковские счета, подставные компании, схемы отмывания денег, все это можно обернуть против самой организации. Одно неосторожное движение, и финансовая империя преступного мира рассыплется как карточный домик.
Пока что эта мысль была лишь теоретической возможностью, запасным планом на случай крайней необходимости. Но сама способность при желании разрушить то, что помогал создать, давала странное ощущение силы и контроля.
Я отпил виски и вернулся к документам. Завтра начинается новая фаза подготовки к октябрьскому краху. Теперь у меня есть инструменты не только для того, чтобы пережить его, но и для того, чтобы управлять им.
Первая информация от профсоюза докеров должна поступить завтра. Забастовка в Сан-Франциско, о которой упоминал Мэдден. Если правильно сыграть на падении акций судоходных компаний, можно заработать сотни тысяч за неделю.
А это только начало. Впереди месяцы подготовки, накопления капитала, создания сетей влияния.
Глава 3
Первые признаки
Звуки джазового оркестра разливались по мраморному вестибюлю нового отеля «Vanderwood Plaza» в Бостоне, смешиваясь с гулом восторженных голосов приглашенных гостей. Август 1929 года принес нам триумф — первый отель по революционной системе стандартизации работал всего три месяца, а его загрузка уже превышала девяносто процентов.
Я стоял у широкой лестницы, ведущей на второй этаж, наблюдая за толпой деловых людей, журналистов и светских дам, которые с восхищением осматривали единообразные, но элегантные номера. Каждая комната оформлена одинаково, мебель из орехового дерева, бежевые шторы, телефоны нового образца на прикроватных столиках. Все продумано до мелочей: от расположения выключателей до размера полотенец в ванной.
— Уильям! — голос Вандервуда заставил меня обернуться. Владелец сети подходил ко мне широкими шагами, лучась от удовольствия. Подтянутый мужчина лет шестидесяти с серебристыми висками выглядел моложе года на десять. — Невероятно! Репортер из «Boston Globe» назвал нашу систему бронирования «восьмым чудом света». А управляющий отеля «Riverside» от зависти позеленел.
Я пожал его протянутую руку, заметив золотую запонку с инициалами на манжете его смокинга.
— Поздравляю, мистер Вандервуд. Результаты превзошли самые
