нежных ласк Астрид, тонул в аромате мяты и лимона, пьянел от чувственного голоса, который продолжал шептать ему на ухо что-то доброе и успокаивающее.
Свечи трепетали, а вместе с ними трепетали и тени на стенах. Стало так тихо, что Патрик с удивлением услышал близость моря, шум его волн, разбивающихся о прибрежные рифы. Он не знал, где находится, ни разу за время болезни не отдернул плотные шторы на пути лунного и солнечного света, но теперь у него появилось хотя бы какое-то представление о реальности за окном.
— Вот так, — Астрид щекотала дыханием его шею. — Со мной тебе хорошо и безопасно. Эти руки несут только удовольствие, но не боль. Ты можешь доверить себя мне. Можешь ни о чем не переживать. Расслабься.
В какой-то момент Патрик почувствовал себя куском глины на гончарном круге. Его тело стало вялым и податливым, под кожей волнами растекались томление и нега. Теперь Астрид ласкала не только его спину и плечи, но и грудь, задевая пальцами горящие соски. А те совершенно бесстыдно торчали, умоляя о прикосновениях.
— Тебе нравится? Ты ведь знаешь, что я не сделаю ничего без твоего согласия?
Патрик лениво кивнул, хотя и подозревал, что ответа от него не ждут. Его так разморило, что захотелось закрыть глаза, и он с удовольствием уступил своему желанию. Опустил веки и откинулся спиной Астрид на грудь, на ее пышные упругие прелести. Астрид не возражала — приняла его, обмякшего, в свои объятия и легонько поцеловала в шею. Со вздохом Патрик повернул к ней лицо, и ощутил теплые губы на своей щеке, на изгибе челюсти, у краешка рта.
— Вот так, — шептала Астрид, чуть покачиваясь и убаюкивая своего пациента. — Вот так.
Живот эльфа поджался под бережным прикосновением ее ладони. Патрик весь затрепетал, почувствовав, как эта ладонь скользнула под пояс его кальсон и растерла остатки мази по лобку. Неосознанно он задвигал бедрами, выдавая свои желания.
Губы Астрид путешествовали по его шее.
— Да? — спросила целительница, кружа пальцами у основания члена.
— Да, — отозвался Патрик.
— Что именно да? — прошелестело все тем же игривым гипнотическим тоном.
Эльф нахмурился. Смысл слов ускользал от него. Он качался на волнах истомы и неги, и любое умственное усилие сейчас давалось ему с огромным трудом.
Отвечать не хотелось. Хотелось, чтобы смелая красавица сама догадалась о его потребностях и сама все сделала. Но рука в штанах Патрика замерла на лобке, а он так ждал, так жаждал, чтобы она опустилась немного ниже.
С трудом, смущаясь, он выдавил из себя:
— Погладь меня.
Астрид, дразня, шевельнула пальцами, и Патрик вздрогнул от наслаждения.
— Где именно ты хочешь, чтобы я тебя погладила?
Ее разомлевший пациент не стал утруждать себя ответом: охваченный приступом смелости, он взял руку Астрид и положил ее на свой изнывающий пах под тканью нижних штанов. От этого сладкого прикосновения Патрика выгнуло в пояснице.
— Пожалуйста, — простонал он, качнув бедрами и потираясь о ладонь целительницы, вжимая эту ладонь в себя и выпрашивая ласку. — Пожалуйста.
Мутным, поплывшим взглядом он посмотрел через плечо на красавицу, в чьих объятиях лежал, и разомкнул губы для поцелуя:
— Пожалуйста.
Астрид наклонилась к нему, и в этот самый момент, когда ее дыхание осело на его губах, за стеной загрохотали шаги, а спустя секунду дверь в спальню распахнулась. На пороге вырос какой-то широкоплечий детина с косым шрамом через лицо и черной бородой, заплетенной в две косички.
— Астрид! — выкрикнула эта волосатая гора мышц, едва справляясь с дыханием. — Быстрее! Кейн истекает кровью.
Тотчас целительница оттолкнула от себя Патрика. Он потянулся за ней, не желая лишаться ее объятий, но Астрид уже спрыгнула с кровати, уже бежала к бородатому наемнику. Вскоре они оба исчезли за дверью, громко обсуждая проваленную миссию и раны неизвестного Кейна.
Патрик остался в комнате один. Разочарованный, он растянулся поперек постели и уставился в потолок. Часы на стене гулко отсчитывали ход времени.
С возвращением раненого убийцы в доме воцарилась суета. В коридоре постоянно раздавались голоса и шаги, хлопали двери, ярко горели факелы. Их свет пробивался в спальню эльф через замочную скважину и широкую щель под дверью.
Сражаясь с чувством досады, Патрик ждал Астрид, но, похоже, проклятому неудачнику Кейну было совсем худо. Так эльф и уснул, тщетно надеясь услышать знакомую поступь.
Спустя несколько часов Патрик сквозь сон ощутил прикосновение чего-то твердого к губам. Чья-то рука приподняла ему голову, и в рот полилась теплая травяная жидкость. Патрик закашлялся.
— Пей, — шепнула темнота.
Повинуясь ее властному тону, Патрик сделал большой глоток.
Веки отяжелели, затылок намертво прилип к подушке.
Во сне Патрику чудились шаги, ему казалось, что кто-то ходит возле его кровати и даже наклоняется к нему. Купаясь в темноте, он неожиданно почувствовал, что его ноги замерзли, и понял: с него сняли одеяло. Эта мысль заставила тьму вокруг него тревожно заколыхаться. Испуганный, он попытался вынырнуть из черной толщи воды, в которой барахтался, — плыл все выше и выше, быстрее и быстрее, работал руками и ногами, поднимаясь со дна, но его путь к поверхности был бесконечен.
— Хочешь не хочешь, а я тебя вылечу, — эхом раздался в этой мрачной глубине голос Астрид.
Его бедра раздвинули.
Когда Патрик открыл глаза, комнату заливал яркий солнечный свет и ветер дул в распахнутое окно, неся аромат моря и соли. Эльф вспомнил свой сон. Кто-то действительно приходил к нему ночью или все эти шаги и прикосновения ему почудились? Охваченный неясной тревогой, он осмотрел себя, сам не понимая, чего опасается. Его белые растянутые кальсоны все еще были на нем, но в паху поселилось какое-то странное ощущение, особенно в мошонке. Нахмурившись, эльф оттянул пояс своего белья, но тут дверь в спальню отворилась, и внутрь с глиняной миской в руках вошла улыбающаяся Астрид.
— Как спалось? — спросила она и посмотрела на него с подозрительно хитрым видом.
— Ты была у меня ночью? — прищурился Патрик.
— Была, — Астрид опустила миску ему на колени, и он увидел рыхлую желтую кашу, покрытую лужицами растаявшего масла. — Приносила укрепляющее зелье. Для здоровья и бодрости. А что?
Было в улыбке Астрид что-то настораживающее. Патрик недоверчиво вглядывался ей в лицо, и вспоминал руки, что во сне раздвинули его бедра. Эти прикосновения казались такими реальными. И сейчас, утром, его мошонка побаливала и словно бы
