со всем своим имуществом и машинами двинуться в Ашшур, провести там день и уже оттуда выехать в иракскую столицу. Древнейший центр Ассирийской державы (город упоминается в клинописных текстах с XIV века до н. э.) — Ашшур живописно раскинулся на крутом правом берегу Тигра. В этом месте широкая и многоводная река делает крутой поворот и, обогнув низкий намывной остров посередине, с грозным ревом устремляется дальше на юг, к Персидскому заливу. Гостеприимные хозяева показали нам прежде всего свою капитальную, похожую на крепость экспедиционную базу — массивный каменный двухэтажный дом на самом берегу с великолепной открытой террасой. Оказалось, что этот дом построил еще в конце XIX века Вальтер Андре, возглавлявший здесь многолетние исследования немецких археологов. В годы Первой мировой войны здание было разрушено, и лишь в 70-х годах его восстановили и успешно использовали для своих нужд наши иракские коллеги. Достопримечательностей в древнем Ашшуре хватало с избытком. Наши глаза лихорадочно перебегали от одного заслуживающего внимания объекта к другому. Вот раскопанный и прекрасно отреставрированный дворец конца I тысячелетия до н. э. (парфянский период). Вот дом жреца ассирийского времени со школой для будущих священнослужителей, молельней и местом для жертвоприношений, где сохранился даже сток для крови принесенных в жертву животных. Но самое сильное впечатление от встречи с прошлым ждало нас впереди.
На одном из центральных участков городища, близ самого берега Тигра, весенние потоки на протяжении многих лет образовали в культурном слое глубокую промоину, нисходящую прямо к речной воде. Высота берега достигает здесь не менее 12–15 метров. И почти вся его земляная толща состоит из следов человеческого обитания самых разных эпох — от энеолита (Халаф или ранний Убейд — V тысячелетие до н. э.) до мусульманского средневековья. Естественно, археологи не преминули использовать эту игру природных сил для своих собственных нужд. Промоину углубили до самого дна, до речного песка, тщательно зачистили обе ее длинные стенки, отстоящие друг от друга по прямой на 25–30 метров, и получился идеальный гигантских размеров археологический разрез. Говорят, что эту нелегкую работу начал еще Вальтер Андре, а продолжили ее, уже в наши дни, сотрудники иракской экспедиции.
Мы осторожно подошли к самому краю искусственного каньона. Далеко внизу, в тени берегового откоса, глухо шумели коричневые воды Тигра, я посмотрел на стену каньона внимательнее и ахнул: передо мной лежала живая летопись страны. Начиная почти от самой поверхности, по вертикальным срезам земли шли и шли вниз бесконечные слои с осязаемыми следами эпох и культур, прошумевших здесь на протяжении тысячелетий. Из желтовато-серого лёсса повсюду торчали куски громадных глиняных хумов — сосудов для хранения масла, зерна и пива, печи для обжига керамики, остатки стен каменных и глинобитных зданий, человеческие кости и даже целые захоронения в глиняных гробах. Более впечатляющего зрелища я никогда больше не видел: вся бесконечно долгая история Месопотамии предстала вдруг перед нами. Парфяне, персы, вавилоняне, ассирийцы, шумеры и их безымянные предшественники раннеземледельческой поры — все они побывали в Ашшуре и оставили после себя вполне реальные следы. Жили и умирали целые народы, расцветали и гибли города, одна цивилизация сменяла другую, и каждый раз на месте города мертвых вырастал город живых. Стоя на краю этого мрачного провала, как никогда ясно осознаешь и быстротечность времени, и чудовищную тяжесть веков, формировавших традиции нашей современной культуры.
На последнем выступе земли, перед речной водой, смутно белели кости человеческого скелета и несколько черепков грубой керамики. «Это — начало Ашшура, — сказал Тарих Мадлун, — останки человека времен неолита, V или начало VI тысячелетия до н. э.».
Вдали, на плоском острове посреди Тигра, группа местных крестьян в длинных белых рубахах кончила собирать вязанки хвороста и снопы травы и двинулась к поджидавшей их лодке. Глядя на длинную вереницу согбенных фигур, было легко представить себе нескончаемую цепочку людей предыдущих поколений, пронесших бремя человеческого труда сквозь туман прошлого. Семь тысяч раз сеяли хлеб и семь тысяч раз собирали урожай с тех пор, как первый предок современных иракских феллахов поселился на крутых прибрежных откосах Ашшура.
А первые достижения эпохи цивилизации? Известно, что самую раннюю цивилизацию нашей планеты в конце IV тысячелетия до н. э. создали шумеры. Но они обитали не дальше широты Багдада. На север с караванами торговцев попадали лишь изделия их искусных мастеров. Значит, даже на этой самой полной исторической схеме, которую мы сейчас рассматриваем, нет и не может быть отдельного шумерского слоя?
И в этот момент вдоволь насладившись произведенным эффектом, Тарих Мадлун ткнул пальцем куда-то в нижнюю треть разреза и сказал: «Там вы видите остатки культуры, соответствующие урукскому периоду на юге, в Шумере». Это и был ответ на мой невысказанный вопрос: урукский период в истории Месопотамии (середина — конец IV тысячелетия до н. э.) соответствовал как раз появлению первых шумерских городов-государств. В долгом развитии общества совершился тогда поистине революционный скачок: из пещер, шалашей и глинобитных лачуг жители Южного Ирака переселились в обнесенные стенами благоустроенные города, с их дворцами и храмами, процветающими ремеслами и торговлей, письменностью и развитым искусством. В данном регионе этот переход совпал с рождением первых раннеклассовых государств, правда, они были еще крайне немногочисленны и напоминали собой островки, затерявшиеся в бескрайнем море окружавшего их первобытного варварства.
СЛОВО О ШУМЕРЕ
«О Шумер, великая земля среди всех земель Вселенной, залитая немеркнущим светом, определяющая божественные законы для всех народов от восхода до заката!» — воскликнул когда-то шумерский поэт, отражая в поэтической форме факт бесспорного культурного и военного превосходства обитателей Южного Двуречья над их ближайшими соседями.
В действительности Шумер — небольшая страна. Ее площадь — чуть меньше современной Бельгии. Вся жизнь концентрировалась здесь вокруг рек и каналов. Поэтому «колыбель цивилизации» представляла собой практически длинную и узкую полосу земли, протянувшуюся от широты Багдада до гнилых болот по берегам Персидского залива. Эту территорию поделили между собой несколько городов-государств.
«Вскоре после 2000 года до н. э., — отмечает выдающийся английский ученый Г. Чайлд, — древнейшие письменные документы дают нам картину социальной и экономической организации Шумера и Аккада. Страна была разделена между 15 городами-государствами, каждый из которых был политически автономен, но все они имели общую материальную культуру, религию, язык и все в значительной мере были связаны друг с другом экономически».
Клинописные тексты сообщают, что в начале III тысячелетия до н. э. на территории Шумера, в междуречье Тигра и Евфрата — от Багдада до Басры, существовало около полутора десятков небольших автономных городов-государств, каждый из которых имел династию правителей.
В раннединастический пероиод (с 2750 года до н. э.) источники упоминают о 13 таких
