Этаж за этажом, и на каждом – ликующая толпа, что обрела бессмертие, но все еще пожирала плоды. Когда Руби подошла к единственной двери, за которой никто не ликовал и не ел, она тяжело дышала, а ноги ее ныли. Руби заглянула в оконце и увидела длинный коридор с множеством дверей. Прежде чем толкнуть створку и протиснуться в тускло освещенный проход, она посмотрела на номер.
36
Маленькими руками Руби толкнула холодную железную дверь. В коридоре воздух оказался более теплым, чем на лестнице, однако затхлым.
– Есть кто? – окликнула она.
Темнота коридора поглотила ее голос, а следом и почти всю храбрость. Дверей было очень много, но все помещения за ними пустовали. Руби удивилась отсутствию охраны, но решила, что те, окрыленные волнением, должно быть, ушли наверх с остальными.
Подойдя к последней двери справа, она набрала в грудь воздуха.
– Есть кто-нибудь?
Ответа не было, однако Руби показалось, что кто-то подошел к двери.
– Вы тут? – Звук собственного голоса придавал ей смелости.
– Это ты, Руби? – спросили по ту сторону.
Голос принадлежал юноше из заброшенного дома. Руби была в этом абсолютно уверена. Тот самый человек, который перевернул весь ее мир. Его слова все еще отдавались в голове Руби гудением колокола – далекий, полный надежды звон.
– То, что ты сказал… Это правда? – спросила она через дверь.
– Руби, – дрожащим голосом отозвался юноша. – Я твой брат. Мама жива.
У Руби перехватило дыхание.
– Я твой брат. Лео.
Руби села на пол спиной к двери. Посидела немного молча, но ей показалось – целую вечность. За это время города строились и успевали обратиться в пыль. Вырастали леса, сгорали дотла и возрождались из пепла.
– Ты еще там? – послышалось из-за двери.
– Да, – ответила Руби, по пустынному коридору разнеслось эхо. – В это непросто поверить.
– Я расскажу тебе такое, во что поверить будет еще сложнее.
Руби глубоко вздохнула и прислонилась затылком к створке. Услышала или почувствовала, что юноша внутри камеры так же сидит по ту сторону двери.
– Руби, – позвал он. – Я твой брат, Лео. Пожалуйста, выпусти нас…
Руби открыла не сразу. Она ждала – дольше, чем следовало, дольше, чем было нужно кому-либо из них, но в голове у нее роились тысячи вопросов. Руби встала, посмотрела на дверь, потянулась к засову и уставилась на собственную руку, как на чужую. Все происходило словно в замедленной съемке. Пальцы обжег холод железа, щеколда громко клацнула, открывшись.
– Это Абра, – сказал Лео, а Руби кивнула, словно что-то поняла, хоть это было не так. – Как нам добраться до Древа?
Руби широко распахнула глаза, будто наконец проснулась, будто решила наконец, к чьей примкнуть стороне.
– Идите за мной!
По темному коридору они побежали к выходу на площадку, но остановились у двери, за которой раздавался гулкий грохот. Руби сначала показалось, что башня разваливается. Она подняла руку, прося остальных подождать.
В маленькое окошко на двери они увидели, что толпа потоком хлынула по лестнице. Люди мчались, словно спасаясь от пожара. Некоторые падали на ходу, другие шагали прямо по телам, протискивались мимо, упавшие поднимались и снова устремлялись вниз. Они бежали и что-то выкрикивали. Слов Руби не разобрала, да и никто бы не понял эти вопли, выдающие возбуждение, гнев и ярость. Солдаты отправлялись в бой.
Через несколько минут здание опустело. Теперь грохот прокатился по улицам, и кирпичные стены башни задрожали, словно в нее угодил снаряд. С потолка посыпалась пыль.
Абра попыталась протиснуться мимо Руби на лестницу.
– Стой, – зашипела Руби.
Они еще стояли в коридоре, на площадке уже никого не было, но Руби все-таки задержала Абру. Та удивленно на нее уставилась. Взгляд Абры горел нетерпением, но Руби отрицательно покачала головой.
Нет.
Вскоре на лестнице послышались другие звуки: по ступеням медленно шагали двое. Через минуту показались Амос и Беатрис. Они держались за руки, но выглядело так, словно Беатрис вела Амоса.
Они спустились на площадку двадцать седьмого этажа, повернули и пошли дальше. Лео вздохнул. Абра тихо выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Все трое прислонились к стене и затаились.
