другие подобные преценденты и каким образом их разрешаю, не осмелился. И если вы подумали, что это всё, то я вас разочарую… А как был разочарован я, когда выяснилось, что это только начало, а нужно ещё три длиннющие литургии отстоять: ночью, утром и днём. Но делать нечего- вытерпел. Зато какая благодать меня посетила, когда понял, что всё позади… Решив непременно это отметить.
— Хочу поднять этот бокал за прекраснейшую из женщин- благородную даму де Люньи! — и, слегка покачиваясь, поднял к потолку упомянутый сосуд с красным содержимым.
И, в отличие от первых, этот тост лишь мои товарищи по оружию восприняли как полагается-радостными здравницами и полными чашами. У дворян- невольных почитателей моего ораторского искусства- он вызвал неоднозначную реакцию: они запереглядывались и зашушукались, а Марго покраснела, как маков цвет. Что-то опять не так сделал? Да, и к чёрту!
Сегодня в зале присутствовало не менее полсотни человек. Кроме стола для дворян, напротив его накрыли такой же, но поменьше (по их количеству) — персонально для дам. Был даже столик для людей попроще, расположенный в самом дальнем углу, за которым разместились несколько гостивших у меня бюргеров из Турню. Но, лично меня, больше всего, конечно же, радовало наличие рядом знакомых и родных лиц: Марго, Марка, Мэтью, Поля и многих других, заменивших здесь мне семью, и… нет, а вот мелькнувшую рядом рожу Слизняка я к ним причислять не буду. Да, и он, судя по кислой физиономии, меня не в родственниках, а скорее в гробу видел. Подобно многим слугам, Слизняк сегодня прислуживает господам, разнося блюда. Быть личным слугой принца и- как низко он пал! — превратиться в мальчика на побегушках. Но, бог с ним, как мелькнул мимолётно передо мной, так и я- вычеркнул его из памяти, вернувшись мыслями к происходящему в зале. И к инкрустированной драгоценными камнями чаше, наполненной коммандарией, самым дорогим, что возможно в данных условиях, вином с Кипра, ныне прозываемому ещё королевским- могу себе позволить…
Залпом опрокинул в ненасытную глотку. Причмокнул от удовольствия и- внезапно- рухнул на пол от неожиданной страшной боли. Все повскакали со своих мест, поднялся сильный шум. Вокруг меня толпились люди, а я скрипел зубами от сильнейшей рези в животе. Меня- несмотря на мои протесты- подняли и понесли. Положили на постель, всех лишних выгнали и послали за доктором. Тот пришёл, начал осмотр, но едва я, по его просьбе, открыл рот, как он, сильно побледнев, отшатнулся.
— Что? — прохрипел я, глядя на его очень мне не понравившуюся реакцию. И почему так говорить больно?
— Чеснок. Это… это же… — шептал этот вечный студент.
Я уже хотел направить того на путь истинный, но видя мои мучения, к которым теперь прибавилась жуткая головная боль, в дело вступил Марк, схвативший лекаря за плечо и, буквально, зарычавший на того:
— Приди в себя! Жизнь Его Светлости от тебя зависит… Говори!
Доктор оглянулся на окружающих и, увидев требовательные лица, растерянно выдавил:
— Яд. Его Светлость отравлен… — и добавил немного непонятно, — arsenicum…
Вот тут все присутствующие растерялись. И я- в том числе. Одно дело, ждать чего-то подобного, и совсем другое- когда попытка удалась. Кстати, как? Ведь я этому дятлу говорил, чтобы ставил на это направление только проверенных людей. Или, и он тоже? Но последнюю мысль смыл приступ нестерпимой боли, и из меня, буквально говоря, потекло: слёзы из глаз, сопли из носа, рвота изо рта, а ещё- прямо срочно захотелось в туалет. Процесс пошёл по кругу: когда меня прекращало полоскать изо рта, начинались “увлекательные приключения” на толчке… Это не считая того, что болело всё, в голове стоял туман, и я даже слышать и видеть, по-моему, стал хуже. А потом пошли судороги…
В минуту прояснения я с ужасом подумал, что мне становится только хуже, и так и помереть недолго- в соплях и рвоте. Наш недолекарь уже признался, что ничего поделать с отравой не может, и я спешно принялся ковыряться в памяти на тему читанного некогда про отравления и, самое главное, про способы противоядия. К сожалению, в голову почему-то постоянно лез только активированный уголь и кантарелла, от которой вроде как спасения нет. Но про Борджиа (которым приписывают изобретение этой отравы) здесь я ещё не слышал- и слава богу, а уголь- есть, но только обычный. Как превратить в нужный мне- и не знал никогда.
Ещё в книжках советовали прочиститься, так это я уже делаю- постоянно пить очень хочется, а после начинается рвота, — чем не очищение? Можно помочь- двумя пальцами… Да, ещё предлагали пить молоко с яйцами- надо тоже попробовать…
Так проходили минуты, часы, сутки… Рядом ревела, прося за что-то прощения, Марго, у меня что-то спрашивали соратники, но я, сосредоточенный на выживании, не отвечал. Потом появился какой-то священник, начал совать под нос большой нательный крест, на что-то уговаривая, но я и раньше не читая не подписывался, а потому… блеванул- едва не на него. А было ведь желание… Знаю, чего им надо- никак не успокоятся. А мне, вдруг, стало кристально ясно: нет там, за кромкой, ничего-а что говорят, то ложь, придуманная, быть может, и из благих намерений. Имеется там- в Библии- пара дельных вещей, вроде заповедей. Но ведь это неправда, что, по моему скромному мнению, как и любая другая, по меткому определению той же Библии, ведёт всё туда же- в ад… Но всё это затмила мысль:
— Неужели- всё…
От надежды до отчаяния-
Будто лопнуло стекло.
Ах, какие были ожидания!
Как последний вздох- ушло…
Всколыхнулось только на мгновение,
Светом догорающей свечи.
В зеркале туманном отражение,
И… растаяло в вечности ночи.
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.
Больше книг на сайте — Knigoed.net
