сертификат и убираю в выдвижной ящик стола. Я не хочу ни о чём думать или что-то решать: пока у меня есть работа, я могу держаться от Дэна на расстоянии и продолжать игнорировать его попытки расположить меня к себе.
* * *
Дни проносились один за одним, я продолжала существовать в своем выстроенном безопасном пузыре: рисунки, чертежи, ночи за монитором и поздние завтраки в любимой кофейне, как единственная радость в жизни. Я закрылась от всех, не ходила на свидания, не заводила подруг. Мне было весело в компании коллег, но, когда они планировали поход в бар или вечеринку у кого-то дома, я как правила появлялась там чисто символически, выпивала один-два бокала и уходила ещё до начала настоящего веселья.
Хватит с меня вечеринок! Я так наелась всего этого шума в университете, что сейчас, всё чего мне хотелось — тишины и одиночества. Медленно, но верно я превращалась в сорокалетнюю деву: осталось кота завести и обзавестись годовым запасом вина.
Бывали вечера, когда мне до ужаса не хватало Эммы. Раньше даже не осознавала насколько сильная у меня с ней связь. Это была не вынужденная дружба, просто потому что мы ментально сошлись, делили одну комнату в общежитии и слушали одну музыку. Мне не хватало разговоров с ней, её саркастичных шуток, острых метафор, даже недовольного лица и закатывающихся глаз. Она никогда не строила из себя кого-то, не пыталась казаться лучшей версией себя, её честность и открытые эмоции безумно подкупали. Хотелось тянуться за ней, познать такую же уверенность, чтобы принимать себя настоящую и не пытаться ничего изменить.
Я скучаю по Эмме.
С этими мыслями я тянусь к телефону, чтобы подсмотреть её социальные сети. После случившегося она перевелась в московский университет и планирует закончить учебу там. Танцы, танцы и ещё раз танцы… Эмма почти не делится личными событиями, выкладывает свои выступления и выступления команды с которой выступает, ни одного поста о том, как она устроилась, где живёт, нравится ли ей новые преподаватели, нашла ли подруг?
Чувство ревности сковывает внутренние органы. Наверняка, сейчас она с какой-нибудь условной Викой делит комнату и обсуждает всё на свете: от косметики до глобальных планов открыть многопрофильный культурный центр.
Это была наша мечта!
Эмма тоже сломлена. Вероятно, она чувствует себя также паршиво, как и я, ходит по новым коридорам словно зомби и избегает всякого общения с людьми.
«Как ты?» Читаю отправленное несколько дней назад сообщение и под воздействием нахлынувших эмоций отправляю ей новое:
«Я скучаю, Эмс. Ответь, когда будешь готова.»
Я знаю, что не получу ответа ни на один свой вопрос или мольбу скрасить моё одиночество и пообщаться. Возможно, она мне никогда не ответит, но я всё же теплю в своей душе надежду, что когда-нибудь раны затянутся и мы снова сможем стать друзьями.
* * *
Майский Петербург всегда был для меня особенным. Этот город, с его вечной меланхолией и богатой историей, словно отражал моё внутреннее состояние. Но в мае он начинал оживать, пробуждаться от долгой зимней спячки. Лёгкий ветерок с Невы приносил запах влажной мостовой, а редкие солнечные лучи, пробиваясь сквозь серые облака, словно пытались напомнить о том, что и я могу расцвести.
Год назад я встретила Стаса, помню, как точно в такой же прекрасный день я перегруженная учебой столкнулась с причиной моей внезапной тахикардией. Стас тогда заставил прогулять меня пару, вытянул в кофейню и пригласил на свидание. Правда, потом про него забыл. Надо было ещё тогда всё пресечь и всего бы этого не было! Он был бы жив! Все мы были бы живы!
Новая вспышка гнева гасится осознанием того, что ничего уже не исправить. Мне до сих пор больно, но эта боль уже не такая острая, как раньше. Она стала тише, мягче, словно сам город помогал мне залатать кровоточащие раны. С каждым днём я замечаю, как распускаются первые листья на деревьях в Летнем саду, как золотые купола Исаакия отражают свет вечернего солнца, как оживают набережные и наполняются смехом и голосами прохожих. Город ожил, задышал и я училась это делать вместе с ним.
Я остановилась у Михайловского замка. Его величественные стены будто шептали мне о том, что даже самые мрачные истории могут закончиться светом. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула — воздух был свежим, чуть прохладным, но наполненным обещанием перемен.
«Хватит прятаться, Вика!»
Внутри меня что-то щёлкнуло. Может быть, это было солнце, которое наконец-то выглянуло из-за туч, или же просто усталость от одиночества. Но я поняла: пора открыться этому миру. Пора отпустить прошлое. С этими мыслями я свернула в небольшой переулок и оказалась перед дверью атмосферного двухэтажного ресторана. Это место давно притягивало меня своей впечатляющей витриной и романтичным интерьером, но раньше я всегда проходила мимо, мне не с кем было делить столик, предназначенный для двоих, но сегодня всё иначе. Я распахнула дверь и вошла.
Тёплый свет лампочек обнял меня, а лёгкий аромат кофе и ванили успокоил сердце. Увидев Матвея, я помахала ему рукой и направилась вглубь ресторана. Лицо парня осветилось улыбкой, когда он увидел меня.
— Отлично выглядишь, Рапунцель!
— И тебе привет, заноза! — хихикнув присела я напротив своего кавалера. — Чтобы ты знал, Рапунцель — длинноволосая блондинка.
— А кто тогда рыжая кучерявая?
— Мерида! — я рассмеялась, и потянулась за меню.
Мы начали с хорошей ноты, возможно всё получится. Всё должно получится!
— Итак, что будешь пить? — Матвей всматривается в барное меню, пока я пытаюсь понять, чего хочу съесть.
— Мне всё равно, — меланхолично отвечаю я и тянусь за стаканом с водой.
Матвей отличный парень, его интеллектуальный юмор сразу подкупает: он может поговорить на любую тему и, несмотря на происхождение из очень консервативной петербургской интеллигенции, он очень простой и веселый. Проблема лишь в том, что почти каждая тема, шутка, жест, момент отдается в моей памяти непрошеным флэшбэком. Он выбирает вино — и я невольно вспоминаю свидание на крыше со Стасом, рассказывает про работу — перед глазами Денис с его потрясающими идеями, делится происхождением своей татуировки, и я знаю, что дальше последует вопрос о причине появления моего рисунка на спине.
И что я ему отвечу? Что набила дракона в порыве яростного бунта? Чтобы разозлить и без того неуравновешенного парня, который впервые меня ударил? Кстати, я случайно переспала с его братом, потому что не смогла их отличить. Блестяще!
— Вик, — Матвей
