Терентий отделился от забора, в несколько яростных скачков настиг ее сзади и, сильно размахнувшись, ударил прутом. Удар пришелся по незащищенному затылку — женщина была без головного убора. Она остановилась, упустила с плеча сумку и покачнулась. Терентий ударил ее еще раз и тут же, не выжидая более, набросился сзади и сбил с ног. Женщина упала лицом в снег и осталась лежать неподвижно. Терентий с мордой налитой кровью обошел ее и вдруг, будто подчиняясь мгновенному импульсу, ухватил за кисти рук и поволок за забор, на территорию стройки. Ксюха, пребывая в легком шоке, успела, однако, выхватить из снега дамскую сумку и взглянуть по сторонам. Ближайший пешеход маячил в полумраке метрах в пятидесяти, но он все же мог что-то заметить.
У Терентия хватило мочи дотащить жертву до бытовок. Здесь, в призрачном свете окон дальних домов, он попытался совершить надругательство. Правда, силы его были на исходе. С некоторым трудом задрав жертве длинную юбку из плотной ткани, он увяз в теплом белье, охватывающем ноги и бедра женщины весьма туго — вполне в соответствии с сезоном. Приложив немалые усилия, он все же оголил жертве ягодицы, стащив до колен тяжелый толстый жгут белья. Далее, однако, вышла заминка. Собственную плоть Терентий обнажал уже как-то вяло. Суетящаяся рядом Ксюха (бросавшая взгляды в сторону проема в заборе) в принципе очень надеялась, что надругательство не состоится вследствие плохого физического состояния нападавшего. Ее надежды оправдались. Стоя возле жертвы на коленях и хрипло дыша, исходящий похотью и злобой Терентий оказался способен лишь впиться в белую плоть грубыми лапами. Он бормотал ругательства и плевался. Ксюха оторвала его от женского тела, бормоча скороговоркой ему на ухо: «Идут сюда, идут, идут!» Из-за забора и впрямь слышались голоса.
Терентий, наконец, тяжело поднялся и, подтягивая штаны, сомнамбулически поплелся в глубь запретной территории. Ксюха, роясь на ходу в дамской сумке, посеменила следом.
49
Корней Велес был уже в двух шагах от станции «Первомайская», в нескольких секундах ходьбы от ныряющей под землю лестницы, когда ему дозвонился Антон:
— Корней, вы где?
— Я рядом с метро. Знаете, Антон, я уже не мог ждать вашего Линько. Тут еще Инга пришла.
— У вас был с ней разговор?
— Был… мне до сих пор как-то не по себе.
— Послушайте, Корней, — сыщик, казалось, слегка волновался, — давайте все-таки встретимся, ну… до того, как вы вернетесь к ней. Ну да, прямо на той же станции. Мне очень хотелось бы, чтобы вы меня выслушали.
— Такая срочность?
— Может быть, и нет, но мне кажется, что нам не стоит откладывать.
— А по телефону вы не можете?
— Не хотелось бы… думаю, вы меня понимаете. И потом, мне кажется, если вы меня выслушаете, вам будет что обсудить и с этой вашей знакомой. Вы на «Полянке» встречаетесь? В шесть? Ну, подъезжайте минут на пятнадцать пораньше. Мне этого времени хватит. Хорошо?
Корней взглянул на часы:
— Ладно. В центре зала. Все.
Сделав несколько шагов вниз по ступеням, он остановился на площадке за метр до того места, где лестница ныряла под гранитный козырек подземного перехода, отрезая путь мобильной связи. Помедлив, снова извлек телефон и набрал номер Эммы. Она долго не отвечала. Наконец после коротких шорохов отозвался женский голос, и Корней понял, что ошибся — это была не Эмма. Он тут же набрал знакомый номер еще раз. Теперь ответили сразу: тот же сиплый и резкий женский голос прокричал с хамской развязностью:
— Ну, чё ты звонишь? Ну, чё? Кар-ней?
Его имя она выговорила с непривычным нажимом на срединную «р». Корнея бросило в пот. Он прервал связь и торопливо зашагал вниз по ступеням.
В этот момент на другом конце города взволнованный Антон припарковывал автомобиль, отыскав место у заснеженной обочины возле станции метро «Кропоткинская». Пытливый любитель замысловатых сюжетов, он объяснял свою спешку и волнение тем, что клиент неожиданно вздумал встречаться с новой знакомой. С точки зрения его концепции данный поступок мог быть чреват непредсказуемыми поворотами в судьбе клиента. Причем ничего хорошего ждать не приходилось. Клиенту нужно было потерпеть, выждать, медленно, шаг за шагом отделиться от женщины, обладающей опасным даром, — как поступил, в частности, его предшественник, не особенно, впрочем, выгадавший позже. Антон как-то поймал себя на том, что новые факты в развитии этого необычного дела он в последние два-три месяца осмысливает с шахматным тщанием и азартом, будто не замечая обстоятельств, насилующих здравый смысл.
На какую-то секунду он погрузился в раздумья и не сразу отреагировал на телефонный сигнал. Телефонировал Линько. Голос у него был приглушенным и растерянным. Антон не помнил, чтобы его бедовый помощник когда-либо изъяснялся таким голосом.
— Клиента дома нет, — сообщал Линько, — слышишь, Антон? Я звоню ему — он недоступен, приехал сюда, проник в подъезд с соседкой, поднялся на этаж, смотрю — дверь открыта. Дома дочь и сама… ну, в смысле жена. В общем, такое…
— Что там за крики у тебя? — перебил Антон.
— Так это… роды у нее начались… преждевременные… — Линько еще больше понизил голос. — Я на кухне. Дочка мне говорит: останьтесь, может, помощь будет нужна… Короче, такие дела.
— Вова, слушай. — Антон, покусывая губу, беспомощно оглянулся. — Тебе лучше бы оттуда уб раться. Ей-богу.
— Не могу я, — виновато ответил Линько. — Перед дочкой неудобно… просила. И вообще…
— Что вообще?
Линько ответил не сразу. Было слышно, что он перемещается в каком-то замкнутом, тесном пространстве, возможно в поисках более удобного места. Потом голос его зазвучал с особым придыханием — так, как если бы он говорил, прикрывая трубку ладонью.
— Дверь-то была открыта, дочка говорит мне — мол, скорую ждем… Вот… А я на кухне…
— Ну, приехали они?
— Да, приехали… Ты бы видел. Типа скорая. Две тетки. Явились как тени. Я не заметил как. Одна черная, другая светлая, одна старая, другая вроде молодая совсем. Ну, я не приглядывался, знаешь, как-то не смог. Черная заглянула ко мне и говорит: здесь стой. И все. Вот, стою… А чё делать-то? О! Слышишь, как кричит?
— Слышу…
— Ну, и чё мне теперь?
— Послушай, Володя. — Антон старался говорить спокойно и веско. — Клиент тебя не дождался. Мы с ним сейчас встречаемся в метро. Ты, главное, будь на связи, я тебе буду звонить. Или, если что, сразу звони сам. Слышишь? Будет возможность — уходи оттуда. К женщинам этим и к ребенку, когда родится, не суйся. Слышишь? Давай так: сейчас половина. В шесть выходим на связь. Понял?
Он закрыл машину, скользнул взглядом по
