помощников Пантеона, набралось немало сторонников будущего Кровавого Короля.
— А вот этот момент интересен уже мне, — вклинился я. — Потомок предателей я потому, что мой отец участвовал в этом вашем Бунте? И смущают меня несколько моментов: какого хрена виноват я? Почему я родился через тысячу лет, а Системе на давность плевать и она всё равно вцепилась в мою семью? Почему Зверобог и Орилеб назвали меня потомком дважды предавших?
— Вы забежали вперёд, юноша, — отозвался Тин с лёгким укором. — Но я объясню. Назвать имена родителей вы можете?
— Как сказать, — хмыкнул я. — Скрывать смысла не вижу, но есть нюанс, и прямо таки огромный. Я всю жизнь знал отца, как Максима, а маму, как Ксению. А вот Орилеб назвал отца Максимусом, сказал, я похож на него — и это действительно так. Из орилебовых оговорок я понял, что у альвов отец был кем-то типа лидера или как минимум военачальника. А мама… Он сказал, она была юна и наивна. И звали её Светлой Кассинией. Верить ли ему — я не знаю. Доверия урод у меня точно не вызывает ни капельки.
— Максимус, — вздохнул Тин, переглянувшись с оживившейся Иштарой. Имя им явно было знакомо. — Лично я не знал никого из лидеров Бунта, да и не мог никак — когда Безумный Король изолировал остров, я был ребёнком. Чуть старше Айки.
— Но, вы же… — у Иштары отпала челюсть, да и у Айки глаза округлились по пять рублей.
— Я соврал о том, как складывалась наша община, и соврал немало, — отозвался Тин, глядя своей ученице прямо в глаза. — И этого мы ещё коснёмся. Пока же… Я не знаю Светлой Кассинии, не слышал о ней никогда. Судя по прозвищу — она или маг, или жрица. Может быть, паладин. Но это не важно. Если твой отец действительно генерал Максимус Багряный Лев — это… Это объясняет многое.
— Этого не может быть, — Иштара опалила меня злобным взглядом. — Или вы врали нам и в этом, учитель?
Я молча взглянул на Тина, вопросительно подняв бровь.
— Про Льва я слышал ещё до Бунта, он действительно известная личность. А в изоляции хоть какие-то новости из внешнего мира к нам попадали только с Волнами. По крайней мере, пока мы не решили соблюдать нейтралитет.
— Что значит — «пока»? — теперь Иштара злобно уставилась уже на старика. Он её просто проигнорировал.
— Один из нефилимов самой первой Волны рассказал мне, что Максимус предал Небеса во второй раз. Когда пришли за его детьми, он воззвал к Пустоте и Использовал против посланников Системы Скверну. Только Скверна от его дома и осталась. Материализованная Скверна и сотни Пустотников. Максимус с детьми исчез. Сын и дочь, да… А про его жену я вовсе ничего не слышал. И было это тысячу лет назад, как раз вскоре после появления Системы и Ультиматума Предателям.
Я внутренне замер. Ну да, в глубине души уже понял, ЧЕМ была чёрная паутина, которую кастовал отец, но теперь получил подтверждение своим догадкам. И оно мне нихрена не понравилось.
Тин в очередной раз угадал мои мысли.
— Ваш отец жив?
— Я не знаю точно.
— Скверна страшна, и пусть и даёт силу, ведёт всегда к одному: к безумию. Чтобы не случилось, юноша, вы должны помнить об этом.
Глава 17
Тайна Рощи
День шестой
Уровень 100
Статус: Потомок предателей
До Штурма тридцать пять дней
— Скверна страшна, и пусть и даёт силу, ведёт всегда к одному: к безумию, — Тин смотрел мне прямо в глаза. С сочувствием, и это меня раздражало. — Чтобы не случилось, юноша, вы должны помнить об этом.
ОЯ + 500
— Дела моей семьи касаются только меня, — отрезал я. — Разберусь сам.
Тин вздохнул — и просто молча пожал плечами. Иштара бросила на меня странный взгляд. Не понял, это жалость? Я только зубами скрипнул — и перевёл тему:
— Выходит, тысячу лет назад отец сбежал от Системы с другими детьми? Сколько ему лет вообще? И, выходит, у меня были брат и сестра?
— Не думаю, — отозвался Тин. — О других мирах известно мало, и причина у этого одна: проложить к ним путь могут или Боги и разумные с силой, близкой к божественной. Даже Багряный Лев не был настолько силён. Или — то, что само попадает в Эльтерий из другого мира: Пустота. Одно сказать я могу точно: миры существуют по разным законам, и даже время в них может течь не одинаково. Скорее всего, время в Эльтерии идёт в десятки раз быстрее. А вы с сестрой — те самые дети, которых Лев хотел спрятать.
Айка хихикнула, и мы все с удивлением уставились на неё. Девочка не смутилась:
— Старше Икара тут только дедушка.
Иштара фыркнула, Тин — улыбнулся, а я потрепал Айку по голове.
— А что ты хотела? Видишь: у меня тоже вся башка седая, — Айка хихикнула, а я повернулся к старику. — Ладно, кое что я понял. Что за двойные и тройные предательства? И нахрена Системе мы с сестрой и остальные нефилимы? Что за прикол вообще с Потомками предателей?
— Прекрати говорить незнакомые мне слова, — процедила Иштара. — Я проявляю к тебе уважение, чужак, и не говорю на родном языке.
Я хмыкнул:
— Действительно, уважила хоть в чём-то. Так и быть, словечки из своего языка больше вставлять не буду. Только Системный, только хардкор. В смысле…
Как переводится слово «хардкор», я знаю прекрасно. Как его в контексте разговора перевести на Системный, я не сообразил. Неловко закончил:
— Только серьёзно.
— Мы называем первый язык Божественным, а не Системным, — Иштара не унималась, злобно пыря на меня жёлтые глаза.
— Счастлив за вас. А я вообще в первый раз слышу, что это первый язык. Выходит, Системный был ещё до Системы?
— Да, пусть и называли его иначе, — Тин вновь перехватил в разговоре инициативу. — Что до твоего вопроса о Потомках предателей… Нужно понять одно: предательство альвов, что всегда служили богам, разозлило Пантеон сильнее всего. Светлейшая, как тогда говорили, в гневе выжгла половину столицы Альвиона. Убила тысячи детей, женщин, стариков. Да в целом — мирных разумных, что к Бунту вообще не
