буду здесь, с ними.
Я пристально на него посмотрел.
– Если источник окажется хорошим, тебе тоже стоит пополнить запасы. Давай.
Гриффин посмотрел на меня в ответ. Я понимал, что он знает об эмоциях, которые я испытывал. Об агрессии и решимости, которые стояли за сказанными мною словами.
Рива начала было что-то говорить, но вдруг Гриффин поднялся. Спрыгнувшая с его рук кошка пошла к пустой банке, в которую он налил воды.
– Конечно. Я хочу помочь.
Мне пришлось идти впереди, ведь именно я якобы услышал журчание воды. Когда обернулся, чтобы проверить, все ли остальные пошли за мной, то увидел, как Рива снова переплела свои пальцы с Гриффином.
Тогда мои пальцы согнулись, а когти начало покалывать от желания вырваться на свободу. Но я продолжал идти так уверенно, как только мог, до тех пор, пока болтовня младших тенекровных полностью не растворилась в шелесте листьев и жужжании насекомых в джунглях.
Если мои волчьи уши их не слышали, значит, они точно не могли услышать нас.
Сложив руки на груди, я повернулся лицом к остальным.
– Здесь нет никакого ручья. По крайней мере, я его не слышал. Просто мне кажется, что нам нужно поговорить. Только вшестером.
Рива нахмурилась.
– О чем?
Я мог защитить ее и своих друзей не только от физической угрозы. Я мог защитить их от секретов, которые ни в коем случае не должны были начать нас преследовать.
Я кивком указал на Гриффина.
– Думаю, тебе пора рассказать нам, что именно с тобой произошло за последние четыре года и почему мы должны верить всему, что ты нам говоришь.
Глава 24
Рива
В словах Зиана слышалось что-то похожее на рычание. Я инстинктивно шагнула еще ближе к Гриффину и крепче сжала его пальцы в своих.
Я не знала, был ли у него шанс поговорить с остальными… Извиниться, все объяснить… Зиан имел хоть какое-то представление о том, почему Гриффин решил встать на сторону хранителей?
Но, с другой стороны, я и сама не до конца это осознавала, не так ли? Я была готова сделать все возможное, чтобы увидеть, как из робота, в которого он превратился, проступают черты мальчика, которого я знала. Но я бы не решилась доверить ему свою жизнь.
Нет. Еще нет.
Солнечный лучик, пробившийся сквозь листву над нашими головами, отразился от светлых волос Гриффина. Он по-прежнему спокойно стоял рядом со мной в окружении джунглей, но до моего носа донесся запах нервных феромонов.
Чего он опасался?
Стоило ли мне беспокоиться о том, что он нервничал, или радоваться тому, что парень вообще был способен чего-то испугаться?
Мы смотрели на него все впятером, но он не сводил глаз с Зиана.
– Я пытался объяснить. Клэнси вел себя так, будто хотел направить Опекунство в новое русло. Казалось, это вполне могло стать для всех нас хорошим вариантом. Вы ведь все тоже подумали, что это возможно, когда только попали на остров.
Он был прав, но Джейкоб слегка оскалился.
– Я бы не потащил своих друзей обратно в плен после того, как они освободились. Чего бы мне там ни показалось «возможным».
– В то время это имело смысл. Я не знал, что и думать обо всем, что он мне показывал, о том, что вы делали, о людях, которым причиняли боль. И о том, как вы это делали. И я имел о вас весьма смутное представление. Мы так давно не виделись.
– Но ты же знал нас, – настаивал Зиан. – Рива не видела нас четыре года, но она сделала все, что могла, чтобы помочь нам. Даже после того, как мы поступили с ней по-свински.
Гриффин громко сглотнул.
– Это не то же самое. Я не знаю, как описать, на что это было похоже. Как будто все было плоским, но в то же время размытым…
Когда он замолчал, по его лицу пробежала тень печали, мое сердце готово было разорваться на части. Он явно не хотел говорить о том, как оказался в таком состоянии, но я сомневалась, что был какой-то другой способ снять напряжение между нами.
Я провела большим пальцем по его костяшкам, пытаясь успокоить.
– Гриффин, что хранители с тобой сделали, чтобы стереть твои эмоции? Как это вообще произошло?
Поджав губы, он крепче сжал мою руку. Ответ на этот вопрос доставлял ему боль, а я никогда по-настоящему не хотела сделать ему больно.
Он это понимал и, может быть, именно поэтому ответил.
Его взгляд устремился в сторону джунглей, как будто, когда Гриффин ни на кого из нас не смотрел, ему было легче предаваться воспоминаниям.
– Они называли это «десенсибилизацией». Кажется, основная идея заключалась в том, что лучше ощущать негативные эмоции, чем ничего не чувствовать.
Доминик отвел в сторону ветку папоротника, которая из-за ветра задевала его руку. Он выглядел помрачневшим.
– Что именно они делали? – тихо спросил он.
С каждым словом поза Гриффина становилась все более напряженной.
– Они начали с малого. Показывали мне видеозаписи, которые у большинства людей вызвали бы обычные эмоции: веселую вечеринку по случаю дня рождения ребенка, напряженную автомобильную погоню и тому подобное. И подключали меня к аппарату с разными датчиками. Когда они понимали, что у меня появлялся эмоциональный отклик, – по сердцебиению, дыханию и не знаю, по чему еще, – они его подавляли.
Поза Джейкоба стала такой же напряженной, как и у его близнеца. Будто он испытывал тот же дискомфорт.
– Как подавляли? – спросил он.
Уголки губ Гриффина опустились.
– Причиняли физическую боль. Били электрическим током или брызгали химикатами, вызывающими ожоги, и все такое.
Глаза Андреаса стали круглыми.
– Черт…
Гриффин часто заморгал, по его телу пробежала дрожь. Я положила свободную руку ему на плечо чуть выше наших сцепленных ладоней, изо всех сил стараясь поддержать.
– Это был долгий процесс, – сказал он слабым голосом. – Они показывали видео, ловили реакцию и вскрывали эмоции, как нарыв. Затем они проигрывали то же видео снова. Снова и снова, пока мое тело просто… не перестало воспринимать то, что прежде заставляло меня что-то чувствовать. Как будто связь просто обрывалась. И тогда они переходили к следующему видео.
Пальцы Джейкоба сжались в кулаки. Ветка над его головой с хрустом отломилась и ударилась о ствол соседнего дерева.
– Вот чертовы уроды, – выплюнул он.
В его голубых глазах горело столько ярости, сколько я не видела за последние недели.
Мой собственный гнев на хранителей сжигал меня изнутри, но печаль душила куда сильнее.
– Должно быть, это
