недешевые.
– У всех моих рубашек манжеты на пуговицах.
– Это для парадных рубашек. Многие твои друзья скоро будут праздновать двадцать первый день рождения, тебе придется наряжаться. И если ты высказал все, чем недоволен – хотя мог бы и поблагодарить, – твой отец хочет поговорить с тобой. Он у себя в кабинете.
– А попозже нельзя? – спросил Товия. – Я только приехал.
Они молча переглянулись, Товия сказал: «Ладно», – и ушел наверх, оставив меня наедине с его матерью. В прошлый раз, когда мы с ней стояли так близко, она оскорбила меня, возможно, не подозревая, что я все слышу. Но если и ей, как и мне, сейчас было неловко, виду она не подала.
–Не стесняйтесь, будьте как дома. Наверняка вам хочется осмотреться. Вперед! В этом доме множество интересного. Но учтите, мы не самые внимательные хозяева. Порой к нам приезжают гости, а мы про них забываем. Как-то раз друг Гидеона сказал мне, что живет у нас уже неделю! В принципе в этом нет ничего страшного, если вы не против самостоятельно брать себе еду и полотенца. Можете нас хоть ограбить, милая, здесь все равно нет ничего ценного.
Я поблагодарила и спросила, где мне ночевать.
– Подождите. – Ханна подошла к подножию лестницы. – Элси? ЭЛСИ! Подружка Товии приехала. Она сейчас спустится. ЭЛСИ!
В отличие от матери, Элси выглядела подавленной. Обшаривала взглядом углы комнаты, будто высматривала пыль, и у меня возникло неуютное ощущение, что она меня не узнала. Когда я следом за ней поднималась по лестнице, Элси не проронила ни слова.
На площадке я спросила:
– Ну как дела? Ты все еще думаешь, что у нас получится изобразить счастливые семьи?
Элси ничего не ответила, молча открыла дверь.
– Раньше тут жил Гидеон. Извини за бардак.
На столе в углу стояли авиамодели, из-под кровати торчали журналы, но в целом комната выглядела вполне опрятно. Окна выходили в задний сад, за ним на добрые полмили маячил город – трубы и крыши.
– Мама в соседней комнате, – продолжала Элси. – Если что понадобится, постучись к ней. А я пойду переоденусь к шабату.
–Ой, наверное, мне надо было захватить что-то нарядное?
Я приехала в черных джинсах и цветастой блузке. С собой у меня была только смена белья, рубашка и легкая куртка.
Элси окинула меня взглядом.
– И так сойдет. – И добавила на прощанье: – Смотри не пытайся ночью пробраться в комнату Товии. Если мамочка тебя поймает, тебе конец.
Мне не терпелось увидеться с Элси, и ее холодный тон меня смутил. Но все равно было приятно оказаться в доме, где вырос Товия; я надеялась, что знакомство с остальными членами семьи поможет мне осмыслить эксцентричные взгляды его матери.
Интересно, подумала я, когда же Товия договорит с отцом и придет ко мне.
Я бросила сумку на пол, закрыла дверь в комнату Гидеона с таким чувством, будто баррикадируюсь внутри, и легла на кровать. Кажется, прошлой ночью я плохо спала и вскоре провалилась в черноту. Мне снилось, что в доме есть комната, которую никто не замечает. А она вот она, прямо за той дверью в кабинете. И в этой комнате…
Когда я проснулась, в ногах кровати стоял молодой человек и, прищурясь, глядел на меня. Широкоплечий, с волевым подбородком, в темно-синем костюме, хотя галстук он снял и воротник расстегнул.
– Кто вы такая, черт подери, и что вы делаете в моей кровати?
Я не сразу сообразила, где я.
– Извините. Вы, наверное, Гидеон.
– Да уж надо думать. Мы с вами незнакомы.
Он держался не так, как его брат и сестра. Ни вкрадчивого очарования Элси, ни серьезности Товии. Вскоре я поняла, что он всегда машинально задирает собеседника.
–Тут, наверное, какое-то недоразумение, – сказала я.
– Очевидно.
– Элси сказала, что в эти выходные вы домой не приедете.
– А, так вы ее подруга?
– Нет, мы с ней знакомы, но я не то чтобы…
–Не то чтобы подруга? Всё страньше и страньше! Но если все-таки вы рассчитывали к ней подкатить, мой вам бесплатный совет. Оно того не стоит. Эта девица чокнутая на всю голову.
В этой семье все словно сговорились давать мне советы по поводу моей сексуальной жизни.
–Вообще-то я хотела сказать, что меня пригласил Товия. А не Элси.
– Товия? Постойте, ну да, я знаю, кто вы. – Гидеон самодовольно улыбнулся, уселся в ногах кровати и взял меня за ногу. – Вы шабес-гойка! И приехали вести мирные переговоры, я прав? Тогда вперед, Киссинджер.
Мало что нервирует сильнее, чем незнакомец, наблюдающий, как вы спите. И то, что Гидеон так и не выпустил мою ногу, лишь усугубляло неловкость. Я убрала ногу и села на кровати.
– Вы, кажется, живете в Тель-Авиве?
Он пожал плечами.
– И как оно там?
– А вы часом не из леваков? Ну конечно, как же иначе. Подруга Товии, Оксфордский университет, благодарю покорно. В ваших глазах я, наверное, мерзкий участник империалистических войн.
Я чувствовала запах его лосьона после бритья – дерзкий, чуть бальзамический.
– Я всего лишь имела в виду, что не ожидала вас увидеть. Куда мне теперь податься?
–Боже, да вы испугались, ха-ха. Бедняжка. Где же мои манеры? Да-да, я прилетел только вчера и собирался остановиться у друзей, но оказалось, что Сони беременна, а Уинстон решил за компанию с ней не пить, целых девять месяцев, и теперь во всем доме нет ни капли спиртного. Вот я и подумал: ну его на фиг, поеду домой и встречу шабат со старой доброй Ханной и Эриком. Вроде как для души полезно. Я и забыл, что будет Товия и уж тем более… Да, кстати, вы можете ночевать в комнате нашего деда.
– Точно?
– Я не думаю, что зейде станет возражать.
– Почему вы так говорите?
– Как?
– Как будто вам все смешно. Вы пытаетесь произвести на меня впечатление?
Гидеон хохотнул.
– Не хочу вас расстраивать, дорогая, но я уже давным-давно не стремлюсь произвести впечатление на девушек. Не пугайтесь вы так. И прежде чем вы спросите: нет, они не знают, так что не говорите им. Тем более что это даже не правда. Они знают, конечно, знают, но притворяются, будто нет.
Теперь, познакомившись со всеми тремя детьми Розенталей, я понемногу разобралась, откуда взялись те или иные их манеры. К примеру, их безупречный выговор. Всего-навсего два поколения назад Розентали изъяснялись на ломаном английском; произношение их формировалось столько же в гетто и в лагере, сколько на улицах Лондона. Современные Розентали – преуспевающие иммигранты в третьем поколении, чье место в этой (и любой другой) стране
