предложил. — Давайте уже сменим тему, а?
— Подожди, Лев, я еще не закончил, — заупрямился Николай и снова посмотрел на меня. Взгляд его был тяжелым и мрачным. — Бабушка разбирается в таких вещах. Едва она поняла, что со мной, как во всем обвинила исключительно себя. С тех пор в надежде найти лекарство она занимается и ворожбой, и химией, а еще не снимает траурную вуаль. Как ты понимаешь, ей нелегко, поэтому прошу, не стоит винить ее в том, что она слишком опекает меня.
— Я все понял, Николай. Даю слово, что впредь стану с пониманием относится к Людмиле Валерьевне.
— Хорошо, — тень улыбки появилась на бледном, как снег, лице Шереметьева. — А теперь, друзья, пойдемте, я покажу вам своего драгуна.
— Уверен, что это хорошая идея? — засомневался Зорский. — Тебе бы прилечь…
— Ерунда, — отмахнулся Николай и поднялся на ноги. В этот раз он устоял и неуверенной походкой направился к выходу.
Князь Зорский поспешил следом за другом, а я задержался, так как заметил в складках обивки дивана еще одну золотую чешуйку. Несмотря на то, что мне довелось соседствовать с дочерью Великого Полоза, ничего подобного в моем доме не наблюдалось. Тогда почему это происходит здесь и сейчас?..
— Тебя что-то заинтересовало? — уже в дверях Николай повернулся и посмотрел на меня. Он принял мое замешательство за увлечение обилием книг в библиотеке. — Можешь взять, что захочешь.
— В другой раз, — я догнал сокурсников, и мы спустились на первый этаж.
Коридор расходился в две стороны и заканчивался дверями. Одна из них выглядела вполне обычной, тогда как другая была из металла. Более того, обращенная к нам матовая поверхность оставалась абсолютно гладкой: ни ручки, ни замка, ни замочной скважины.
— Там лаборатория бабушки, — пояснил Николай. — Она туда даже меня не пускает.
— И тебе не любопытно, что там? — Зорский коснулся металлической поверхности кончиками пальцев. — Меня каждый раз разбирает любопытство при виде этой двери.
— Я давно насмотрелся на пробирки, мензурки, отвары и лекарства, так что — нет, мне не интересно, — Шереметьев поманил нас за собой. — Пойдемте, там лифт в подземелье.
Мы немного прошли по коридору и свернули налево, оказавшись в небольшой комнатке, где даже имелись зеркало и пара стульев. Николай опустил небольшой потертый золоченый рычаг, пол под нашими ногам вздрогнул, после чего вся комнатка поползла вниз.
Спуск длился довольно долго и сопровождался всевозможными писками и лязгом, что издавали старые механизмы лифта. Наконец, мы остановились. Шереметьев распахнул дверь и первым вышел в темный просторный подвал. Помещение заливал мутный мигающий свет, льющийся из редких потолочных ламп.
В подземелье особняка царило запустение: пол и стены потрескались, трубы заржавели, в углах от сквозняка колыхались клочья паутины. Нам навстречу быстро заковылял хромающий старый порченый. В рваных обносках, с язвами на морщинистом лице, толстым носом и редкими косматыми волосами, он скорее напоминал заключенного в этом подвале призрака, нежели работника. Для полного сходства не хватало разве что кандалов и цепей на тощих запястьях и лодыжках.
— М? — вопросительно замычал он, таращась на Николая единственным красным глазом.
— Все хорошо, Борис. Я хочу показать друзьям своего драгуна, — жестом Шереметьев отослал порченого прочь.
Тот, кого звали Борисом, настороженно окинул нас с Зорским встревоженным взглядом, после чего склонил плешивую голову. Он что-то промычал, но слов разобрать не удалось.
— Он немой, — сообщил мне Николай и снова обратился к порченому. — Иди к себе.
Борис поковылял в отдаленную каморку, больше напоминающую свалку различного хлама. На полпути он остановился и взглянул на меня. Убедившись, что Николай и Лев отошли, а я все еще смотрю на него, Борис втянул голову в плечи и отрицательно замотал ей, после чего скрылся в своей берлоге.
Не понимая, что все это значит, я догнал сокурсников. Мы свернули за угол и увидели новенького драгуна ослепительно белого цвета. Он выглядел настолько чистым, что казался лишним в этом темном и затхлом подземелье.
— Ты сам с него пылинки сдуваешь или горничная этим занимается? — присвистнул Зорский.
— Он просто новый, — смущаясь, пояснил Шереметьев. — Собран во Франции как раз по одному из чертежей Эйфеля.
— У тебя же вроде другой был, нет? — судя по тону, юбки горничных интересовали князя куда больше, нежели боевые доспехи.
— Того мы продали, — Николай приблизился к драгуну и погладил его по ноге. — Ну как вам?
— Внушает, — я окинул взглядом белоснежную громадину, которая по сравнению с моим Чернобогом выглядела легкой и почти воздушной. — Стоит, наверное, немыслимых денег? — говоря, я принялся обходить драгуна вокруг.
— Около того, — улыбнулся Шереметьев. — Я бы показал вам его в действии, но доктор запретил даже садиться на трон управителя ближайшие два месяца.
— Ничего, еще покажешь, — Зорский тоже осмотрел драгуна. — Под интерьер он не подходит. Придется твоей бабушке все же сделать ремонт.
— Я подумаю над вашими словами, юноша, — донесся до нас прочеркнуто пренебрежительный голос Людмилы Валерьевны. Она не стала подходить ближе и добавила. — А теперь, прошу вас позволить моему внуку отдохнуть.
— На улице настоящая буря, — начал было Николай, — негоже выставлять гостей за дверь в такую погоду.
— Насколько мне известно, у машин есть крыши, — холодно сказала старая ворожея. — А тебе нужно вернуться в постель, пока не стало хуже.
— Но…
— Нам пора, Николай, — отходя от драгуна, я заметил у его ног еще одну чешуйку, но поспешно отвел от нее взгляд и улыбнулся сокурснику. — Спасибо за гостеприимство.
— А вам спасибо, что навестили, — чуть приободрился Николай. — Как только мне станет лучше, я непременно позову вас погостить.
— С радостью приедем, — пообещал Зорский.
Мы поднялись наверх, распрощались и сели в машину. Прежде чем особняк остался позади, я снова увидел в зарослях парка золотой блеск. Стоило автомобилю оказаться за воротами и скрыться за ближайшим поворотом, я велел Федору остановиться на обочине. Шофер мгновенно послушался.
— Что-то забыл? — непонимающе поинтересовался Зорский.
— Вроде того, — я вышел под дождь и, прежде чем захлопнуть дверь, сказал Федору. — Если не вернусь через два часа — сообщи Нечаеву.
23. Дочь Великого Полоза
Перелезать через настолько высокие
