мелькают мушки. Что-то не так. Не так. Надо посмотреть, что происходит, но позже. Сейчас отведу Сашу в безопасное место и помогу Каму. Делаю шаг к своей машине и чувствую, как тело Саши обмякает у меня в руках. Подхватываю ее на руки. Тяжелая?! Нет, это меня шатает, но я упорно несу ее к машине.
— Са-а-аш — аккуратно встряхиваю ее — Саш!
Не реагирует. Глаза закрыты. Пробую прислушаться, дышит ли, но от волнения ничего не могу понять. Сердце стучит так, что в ушах стоит перезвон.
Чуть отстраняю Сашу от себя, чтобы заглянуть в лицо, и замечаю, как на ее белой футболке расползается ярко-красное пятно. Додумалась же, футболку под пуховик...белую. Да, шут с ней, с футболкой, кровь! Откуда у тебя кровь, Саша?
Не отвечает, почему она не отвечает?!
— А футболка все-таки не по сезону — добивает меня спокойный внутренний голос, и я проваливаюсь в темноту.
Глава 47
Саша Лисицкая
Сижу на стуле в углу в странном помещении. Мимо меня проходят люди в белых халатах, иногда толкают впереди кого-то на каталке.
— Межницкий... его тоже увезли сюда на такой, меня не пустили.
— Ты в порядке Саша? — ко мне наклоняется высокий, приятный мужчина.
— Где я?
— В больнице, Саша, — как самочувствие?
— Вы кто?
— Я Паша, парень твоей сестры — немного подумав добавляет — Грозин.
— А, Грозин — в памяти начинают всплывать кусочки информации, и я цепляюсь за любую возможность понять, что здесь происходит — Ляля?
— Фух, напугала ты нас, Ляля с врачом разговаривает по поводу тебя — Паша кивает в сторону открытой двери — ты помнишь что-нибудь? Можешь рассказать?
— Не знаю — еле выговариваю я.
Осматриваюсь вокруг. Я в больнице, конечно же, где еще мы можем быть после всего случившегося. Сижу на неудобном металлическом стуле. Прикрываю глаза и слушаю, как из соседнего кабинета доносится голос Ляльки. Я не одна. Надо вспомнить, все, что произошло.
— Ну как тут? — спрашивает непонятно откуда появившийся мужчина у Грозина.
— Да, вроде приходит в себя. Сестру помнит.
— Саш, привет. Я Камиль, на Алекса работаю — он протягивает мне руку и чуть наклоняется вперед.
— Что с ним? — спрашиваю я.
Камиль выпрямляется, смотрит на меня, словно оценивая, стоит ли мне говорить правду.
— Состояние тяжелое. Сейчас он в операционной, но надежда есть.
Вздыхаю, но изо рта вырывается какой-то жалкий всхлип. Начинаю вспоминать все, что произошло и чувствую, как в уголках глаз скапливается влага. Он пострадал, серьезно пострадал, когда пытался забрать меня у этих отморозков. Кто они? Что им от меня было нужно? Но главный вопрос — почему Алекс приехал за мной?
— Саш, ответь, пожалуйста, а ты Геру Томского давно знаешь? —обращается ко мне Камиль.
— Ког-го? — нервно сглатываю я — кто это?
— Поня-я-ятно — Камиль проводит по лицу ладонью вниз и сжимает подбородок — тогда ответь мне, на хрена тебе информация по тендеру?
А вот тут, похоже, я готова добровольно изобразить амнезию. Я не знаю Камиля, а после сегодняшнего откровенничать с кем-то нет никакого желания.
— Не понимаю — широко открываю глаза.
Камиль молчит, но я вижу как он нервничает.
— Я тоже — говорит он и обращается уже к Грозину — давай покопаем под Томского, не могу понять, с чего он за пушку схватился. Алекс всем бабки вернул с процентами за час до этой заварушки.
Из кабинета появляется Лялька, подходит и присаживается передо мной на корточки.
— Ты как, Сань — берет мои руки в свои и пытается заглянуть в глаза.
— Уже лучше. Даже вспомнила кое-что. Что про Алекса говорят?
— Должен выкарабкаться, большая кровопотеря, но вроде ничего важного не задето.
Лялька ведет меня в кабинет, где только что беседовала с врачом. Меня тоже осматривают, говорят, что все в порядке. Шок, испуг и ни единой царапины. Лялька помогает врачу заполнить на меня карту, а я до сих пор не могу поверить в то, что случилось. Алекс меня спас, просто закрыл собой и держал, пока в него стреляли, а потом еще пытался унести в машину.
Зачем? Я же подставила его, вся эта заварушка только из-за меня.
— Дня два за вами понаблюдаем. Сами понимаете, сильное нервное потрясение неизвестно как может отразиться на вашем здоровье — врач говорит медленно, тщательно выговаривая каждое слово.
— Что? — не понимаю я.
— Понаблюдаем за вами дня два — повторяет врач.
Киваю, она права, у меня реакция может быть отложенной, и в это время лучше находиться среди врачей, чем на улице. Мне понадобятся только мои вещи и ключи от машины. Два дня, так два дня, но потом я сразу уеду. Хотя, нет, не сразу. В свете открывшихся обстоятельств, появилось еще одно дело, которое я хочу завершить.
Алекс Межницкий
Постоянный шум начинает раздражать. Ощущение, что соседи сверху затеяли ремонт и в спешке передвигают мебель. Неужели обязательно это делать рано утром? Надо будет зайти к ним и попросить не шуметь так сильно. Позже, может, даже завтра, сейчас нет сил, чтобы встать. Пробую заснуть, пока соседи немного затихли.
Проваливаюсь в взякую дремоту. Слышу, как кто-то тихо разговаривает, снится мне или нет — не пойму. Тема не нравится, больничная, пациента какого-то обсуждают, капельницы. Точно снится, расслабляюсь я, но тут же в мое сознание врывается голос матери. Прислушиваюсь и ловлю каждое слово.
— Однолюб, ты Сашенька, однолюб. Хоть в этом в меня пошел — улыбается она на секунду и сразу хмурится — а характером весь в отца, дурной характер.
Может у нее что-то случилось? Надо позвонить, да и вообще настоять на переезде в Москву. Однолюб? В памяти мелькают кадры с Сашей, в лифте, на стоянке, в моей постели... и слова матери набатом звучать в голове: «Увидела отца и все, влюбилась».
Посмотрим — ворчу я.
Ничего плохого мать не сказала, а как-то тревожно стало, заныло в груди. Саша, она ведь на меня обиделась? Из-за чего не помню, но точно знаю, что поругались, ушла она. Разберусь, успокаиваю себя и мать заодно. Сегодня же найду Сашу и поговорим, решаю я и снова отключаюсь. Только сон в этот раз какой-то странный получается, как после хорошей пьянки. Кстати, очень похоже, потому что голова раскалывается, и все
