Ночные двойники – просто очередная история, полунамек, и это не случайно. Режиссеры живут историями. Знают, как они устроены. Если похоронить тайну, а потом она всплывет, на свет явится суровая и недвусмысленная правда. Лучше дать людям проблеск этой правды, и пусть они накрутят вокруг нее сказок, пока все не запутается настолько, что правды, с которой все началось, уже никто и не вспомнит. Когда из реки достают очередное тело, старые истории всплывают вместе с ним. Слухи об издевательских письмах в полицию. Имена – Глушильщик, Сталкер, Потрошитель из Южных Святых. Если Шоу выплескивается за пределы театральных стен, как узнать, где оно заканчивается? Может, мертвые девушки и подозрения полиции – тоже сюжет. – Он скривил губы. – Может, никаких девушек и не было никогда, потому что откуда нам знать, что реально, а что нет?
Весь мир – театр.
Джульетта тряхнула головой:
– Ночные двойники были настоящие. И они мертвы.
– Не все. Далеко не все. – Он это уже говорил, и Джульетта понимала, почему он цепляется за эти слова, как утопающий за любой обломок. – Но когда Округу нужны деньги или когда «близко» недостаточно близко для некоторых Спонсоров, в самые темные истории Округа вплетается очередная ниточка. – В глубине его глаз клубились тени. – А во тьме кроется сила. Дейнс это понимает.
– Дейнс. – Вернулось воспоминание о подслушанном разговоре. – Помощник Режиссера хотел, чтобы Дейнс сдержал свое обещание. Он сказал…
И она осеклась. Где-то в памяти об этом разговоре предостережением звякнула фальшивая нота, но неясно, с чего вдруг.
– Он обещал Келлану Грею, что положит этому конец, – сказал Итан. – В обмен на его помощь на выборах. – Мельком улыбнулся, покачал головой. – Я не сразу понял. Он никогда не сдержит обещания. Он собирается вписать свое имя в историю Округа, пусть даже кровью. Ночные двойники для него – просто шестеренки в механизме. Я даже не уверен, что он считает их настоящими.
– А ты? – Гнев Джульетты увязал в страхе, но она все равно целилась им в Итана. – Ты все знал. Почему ты никому не сказал?
– Вот так вот просто, да? – В его голосе звучала смертельная усталость. – Когда происходит что-то плохое, просто надо кому-нибудь сказать, и они сделают так, чтобы все плохое исчезло, и дальше все живут долго и счастливо. А если все, что ты знал, все, кого ты знал, повязаны этим плохим так крепко, что им тоже наступит конец? – И угрюмо прибавил: – Шоу должно продолжаться. Вот что нам твердят с тех пор, как мы научаемся понимать слова. А к тому времени, когда мы понимаем, что это значит, мы уже причастны. Невиновных нет. Если этот секрет выйдет наружу, он утянет Округ на дно. Вот тебе хватило бы смелости?
– Но дело же не только в этом, – ответила Джульетта. – Меня втянул ты. К Дейнсу меня отвел ты.
– Я думал, с тобой будет иначе. Ты из истории Лунарии, а я знал, как это важно для него. И я сам тоже кое-чего хотел. Я эгоист; я так хотел тебя, что не мог нормально соображать.
Он шагнул ближе, и Джульетта попыталась было его оттолкнуть, но как-то вышло, что он уже ее обнимал.
– Прости, Джульетта, – тихо сказал он. – Я подверг тебя опасности, но это потому, что я в тебя влюбился. Я думал, что смогу тебя уберечь.
– А девушка на локации? – спросила Джульетта. – Мой ночной двойник? – Она тоже однажды исчезнет, если Джульетта будет недостаточно хороша, не оправдает одержимости Режиссера ее матерью? – Я думала, это Эсме, но…
Она запнулась. Итан слегка отвернул лицо, и это движение что-то задело внутри нее, что-то скрытое глубоко внутри, и вытащило на свет, точно кошку из-под дивана.
– Нет. – Она затрясла головой. – Нет. Я Девушка в Серебряных Туфлях. – Она попятилась. – Я Девушка в Серебряных Туфлях. Я здесь родилась. – (Потерянная запись в папке из бюро регистраций.) – Мое место в Округе.
Нет. Тяжесть в голосе Арлена. Джульетта отступила еще, борясь с этим знанием, которого не хотела.
– Я ходила по проволоке. Люди видели меня. Рассказывали обо мне истории. – Она снова сильно тряхнула головой. – Нет. Это неправда.
Ты знаешь, что правда. Всегда знала.
– Джульетта.
Итан замер, и Джульетта заметила, что стоит на коньке, узком и ненадежном, и прямо из-под ног уходит гигантский скат крыши. Голова закружилась – от пустоты внутри, оттого, что до падения всего лишь шаг. Что останется от тебя, прежде чем земля разожмет хватку и ты упадешь в небо?
– Нет, – снова сказала она. – Нет.
– Джульетта. – Итан медленно протянул ей руку. – Иди ко мне.
Головокружение стихло, сменилось ясностью, прозрачностью, стеклянной хрупкостью.
Джульетта снова заговорила, и голос звучал ровно:
– Кто эта девушка?
– Джульетта. – Итан рискнул подойти на шаг и подпустить в голос командную ноту. – Дай руку. Сейчас же.
– Я не Девушка в Серебряных Туфлях. – Слова доносились из пустоты внутри, отражаясь насмешливым эхом, словно целый хор Оливий, Эсме, других личностей и темных отражений хохотали над самой мыслью, что Джульетта могла стать здесь своей. – Я ее ночной двойник.
– Джульетта, прошу тебя. – Итан сделал еще шаг. – Дай мне руку.
Когда Джульетта задрала голову к небу и посмотрела на звезды, мерцающие в чистом, холодном небе, желая просто уплыть прочь и никогда больше ни о чем не думать, Итан бросился к ней, крепко обхватил ее и затащил обратно на карниз. Прижатая к его груди, Джульетта чувствовала, как колотится его сердце, и этот испуганный ритм как будто вновь запустил ее собственные застывшие эмоции. Ее сотрясла дрожь. Она ненастоящая Девушка в Серебряных Туфлях. Она зеркальное отражение, теневая версия. Ночной двойник.
Эта мысль притащила из глубин следующую, и Джульетта отпихнула Итана, посмотрела на него в упор:
– Моя мать была не Лунария, да? – Слова выдирались из горла с болью. – Она тоже была двойником.
– Да, – тихо сказал Итан. – Она была двойником. Говорят, идеально похожим. Абсолютное подобие, и талантом тоже ничуть не уступала. И ужасно хотела играть. Дейнс рассказал однажды – единственный раз, когда о ней упомянул. Но он думал, что справится.
– Я не понимаю, – сказала Джульетта. – Спонсоры…
– К тому, что случилось с твоей матерью, Спонсоры отношения не имеют, – ответил Итан. – Правила для двойников установлены не просто так, но Режиссер думал, что он выше такого рода запретов. – Он помолчал. – Нет, зря я так. Веками Округ забирал что-то ценное у всех, кому было что предложить, и однако, мы считаем, что люди снаружи ниже нас, что
