* * *
Веки были тяжелыми и не хотели подчиняться. Череп трещал, словно кто-то его проломил. Похмелье? Ну, конечно, ведь вчера Ларин праздновал день рождения. И эта знакомая слабость: руки отказывались ему подчиняться, будто скованные… Точно похмелье! Хотя…
Наконец, Владимир открыл глаза. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в покрытие кожаного дивана, на котором прозрачными каплями растекалась смесь испарины от дыхания и слюны. Диван… Нет у него дома кожаного дивана! Ларин дернул запястьями – да и руки у него оказались скованными на самом деле! – и почувствовал, как сталь наручников больно впилась в кожу.
Неожиданно кто-то дернул его за плечи, и аккуратно усадил рядом с собой.
Только теперь Ларин понял, что находится в лимузине: кожаный диван был одним из кресел салона. А рядом с ним сидел он – серийный убийца собственной персоной!
Тут Ларин и вспомнил, что с ним произошло.
Ему позвонили.
Он.
Владимир немного выпил и закусил. Время в ожидании тянулось медленно. Дверной звонок возвестил его о приходе гостя. Ларин посмотрел в глазок. Ничего необычного. Просто старый товарищ. И открыл дверь…
– Неправда ли я оказался ближе, чем все думали? – игриво улыбаясь, спросил маньяк.
– Да пошел ты, сука! – прохрипел Ларин и плюнул в него; он целился в лицо, а попал только на куртку. – Тебе не удастся меня запугать! Сволочь!
Лицо убийцы скривилось в гримасе презрения и обиды.
– Ну, зачем ты так, Вова? – по-детски спросил он, а затем извлек из внутреннего кармана острый армейский кинжал; его сталь блестела в свете искусственного освещения салона лимузина.
– Зачем? – снова повторил маньяк и пальцем, облаченной в перчатку, руки собрал слюну с поверхности куртки. – Я ведь еще не сделал тебе ничего плохого! – маньяк наклонился и размазал слюну по губам PR-директора «Айрикс». – Не надо со мной так говорить.
Голос его был мелодичным (он слишком долго тянул гласные), что еще больше превращало его в психопата. Его глаза светились безумием. Сейчас рядом с Владимиром сидел совсем не тот человек, которого он знал многие годы. Рядом с ним сейчас находилось чудовище.
Сердце Ларина забилось с фантастической быстротой. Он и не предполагал, что его день рождения может стать и днем его смерти. Что за змею компания пригрела у себя на груди?! Что за тварь впустила в свой дом?! Тем временем маньяк наклонился к нему совсем близко. Владимир ощутил на себе дыхание серийного убийцы:
– Тебе страшно?
Ларин выдохнул:
– Да…
– Ты боишься смерти? – маньяк коснулся лезвием кинжала щек, лба и носа PR-директора и теперь, после каждого движения, на лице Владимира оставались неглубокие порезы.
Былая уверенность Ларина испарилась.
– Да… – шепотом ответил он.
Ларин хотел закричать, но потерял голос от ужаса. Как в детском кошмаре… Владимир вновь завалился на бок и зарыдал. Маньяк наклонился следом за ним.
– Я умру, да? – спросил Ларин.
– Да.
– Но за что? Почему?
– Ты же знаешь: столько проблем…
– Какие проблемы?! – PR-директор, наконец, нашел в себе силы крикнуть. – Какие?! Ты что, сука, совсем рехнулся?! Крыша поехала?!
– Кричи. Ругай меня. Говори все, что захочешь, – спокойно сказал маньяк и отстранился от Ларина. – Здесь тебя никто не услышит. И я в том числе.
– Тебя поймают, урод! Тебя все равно поймают! – из глаз Ларина с новой силой брызнули слезы.
– Ну, а это уже не твоя проблема, мой друг…
В следующую секунду убийца по самую рукоятку вонзил кинжал в его бок. Скованный и беспомощный, Ларин вздрогнул и закричал. Это бы крик отчаяния, крик уныния, крик боли и неизбежности – это был крик, которым встречают смерть…
* * *
Крамер стоял над телом покойного и спокойно его изучал.
Пол часа назад ему в «ватсап» пришло новое сообщение: адрес на окраине города. Леонид тут же переслал его Йилдызу и Авдеевой. В текущих обстоятельствах он решил ее не игнорировать.
