Будь к этому готова.
— Даниэль, можешь быть во мне уверен: истерить не начну! Настоящая жена — это не только постель, кухня, и дети, но еще и помощник, а жизнь далеко не из одних балов и праздников состоит.
— Тогда пойдем, — впервые за всю ночь я улыбнулся, настолько одухотворенным у Аннеты было лицо.
Она держалась хорошо. Мы миновали одно мертвое тело, другое. Третье на нашем пути попалось уже в коридоре, ведущем в спальню хозяев дома. А затем мы увидели отрубленную кисть. Ее владельца я признал сразу. По родовому перстню сар Дигхтелей на безымянном пальце.
— Ой! — резко побледнела Аннета, и я на всякий случай обнял ее за талию. — Это ведь Антуана⁈
— Держись!
Крови на полу было много. Впрочем, как и на ручке закрытых дверей.
— Антуан! — громко позвал я, на всякий случай держа тромбон наготове. — Лаура! Это мы с Аннетой, откройте! — надежда, что они живы, все еще оставалась.
Томительные секунды спустя, едва не заставив вздрогнуть, громко стукнул засов. Затем щелкнул замок, выглянула Лаура, и мы одновременно с ней посмотрели друг другу за спины: никого там нет?
— Заходите.
Антуан сидел в кресле. Левая рука у него была обмотана то ли скатертью, то ли покрывалом, с огромным красным пятном там, где когда-то была кисть, в другой он держал пистолет. Который при нашем появлении положил на колени.
— Вот такие бывают коллизии, Даниэль, — покосившись на изуродованную руку, грустно сказал он.
Я отлично его понимал. Что для музыканта значит остаться без кисти? Трагедия. Я осторожно покосился на Лауру, внутренне готовый встретить ее ненавидящий взгляд. Но нет, выглядела она бледной, усталой, перепачканной кровью мужа, но только.
— Выпьешь? — Антуан указал взглядом на полупустую бутылку. — Только за счет него и держусь. Эти скоты никого не щадили! — лицо сар Дигхтеля исказилось в гримасе. — Если посмотришь в окно, убедишься!
Внизу, на ухоженном газоне, лежали два женских тела. «В их смерти тоже виноват я», — мысль, которая отныне должна была мучать всегда.
— Попытался что-то сделать, и вот, — продолжил он, и посмотрел на левую руку. — Едва ноги унес.
— Извини! — только и хватило меня.
— А! — отмахнулся здоровой рукой сар Дигхель. — Кто мне виноват, что тебя не послушал⁈ Будь здесь Стаккер, ничего бы не произошло! Так нет же, стеснят гостей!
— Его нет до сих пор, — злость к Стаккеру переполняла, и я мечтал о скорейшей встрече, чтобы высказать ему в лицо все, что о нем думаю.
— Деньги на ветер, — сказал Антуан.
— Ты о чем?
— Заплатил людям Стаккера, чтобы задержались на пару недель, а толку?
Его слова кое-что прояснили, заодно поставив в глупую ситуацию. Я должен был Антуана поблагодарить. С другой стороны — за что⁈
— Возможно, кто-то еще жив, и ему нужна помощь.
— Ты что, собрался туда идти? — сар Дигхтель вцепился мне в плечо.
— Аннета теперь не одна. Да и все ушли как будто бы.
— А если нет⁈ Даниэль, я пока держусь, но сколько это продлится, не знаю. Прошу, останься. Наступит утро, придут люди, все увидят и вызовут стражу.
К нему присоединилась Лаура.
— Даниэль, ну куда ты собрался! Ты посмотри, у тебя на животе одежда кровью пропитана!
Вторя ей, Аннета заявила, что одного не отпустит, и я сдался. Отлично понимая, что нашел себе далеко не самую вескую причину.
Так мы и ждали утра. Заплаканные Лаура с Аннетой, обнявшись, заснули на диване. Антуан спал в кресле. Я клевал носом, каждый раз просыпаясь от того, что появлялся бородач, и бил меня кинжалом в живот.
Стражу вызвал молочник. Но еще раньше прибыл Курт Стаккер. Дом сразу же заполнился громкими, взбудораженными голосами, на всякий случай его обыскали, и, конечно же, никого не нашли. Кроме мертвых тел, и счастливчика, всю ночь просидевшего на дереве. Тогда-то и наступила пора моего разговора с Куртом.
— Господин сар Стаккер, потрудитесь объясниться! — я едва себя сдерживал. — Вы когда должны были приехать⁈
Вместо ответа он протянул мне сложенный вдвое лист бумаги.
— Что это? — я не спешил брать его в руки.
— Ваше письмо.
Оно было коротким. «Господин Стаккер, обстоятельства изменились, и вам надлежит прибыть в дом сар Дигхтелей завтра в семь утра». Почерк был моим, стилистика тоже. Впрочем, как и подпись — тайный предмет моей гордости. Длинная, со множеством росчерков и завитушек, с особым нажимом и наклоном букв в определенных местах, мне всегда казалось, что ее невозможно подделать. Я разглядывал ее и так, и этак, смотрел на просвет, и не верил своим глазам.
— Кто вам его передал?
— Тот же слуга, что и ваш приказ прибыть.
Я помнил этого человека, и его нашли мертвым возле задних ворот. Те, кто напал на дом Дигхтелей, заметали следы.
— Прошу извинить, Курт, это полностью меняет дело. Вопросов к вам больше нет.
— Господин сарр Клименсе…
— Слушаю.
— У меня для вас не самые хорошие новости.
— Пожалуйста, не тяните, — ночь не прошла бесследно, и я чувствовал, что едва держусь на ногах.
— Господин сарр Клименсе, Тоннингера нашли мертвым.
— Что⁈ Это точно⁈
— Аастарх убит несколько дней назад, но тело обнаружили только вчера.
Смерть Тоннингера была для меня ударом.
— Есть что-то еще?
— Да. Его величество почил сегодняшней ночью.
Глава 24
Глава двадцать четвертая
Ванна была хороша. Горячая, душистая, с высоченной пеной, я готов был существовать в ней бесконечно долго. Еще и по той причине, что за дверьми топтался кто-то нетерпеливый. Что означало — меня ждут очередные проблемы. Рухнув на постель в чем был, перед сном я грезил именно о такой, и моя мечта сбылась. Оставалось воплотить в жизнь другую — утолить голод. Плотным, равным обеду завтраком, чтобы встать из-за стола осоловелым, и снова поспать. А до этого старательно гнать из головы навязчивые и неприятные мысли. Тоннингер мертв, как погибло восемь человек из прислуги сар Дигхтелей, и во всех смертях виноват я.
Весть о кончине короля, при всем к нему отношении, подействовала на меня тоже. Нежась в ванне, я вспоминал нашу последнюю встречу. Она произошла после того, как мне удалось выиграть очередной турнир. Тот был приурочен к юбилею воцарения династии
