нас сама?
Я едва заметно напрягся, но отец слишком хорошо меня знал. Его броми нахмурились.
— Что-то случилось с Эолайн?
Тяжелый вздохнул мог сам и без меня сказать, что у нас не всё в порядке. Но нужно было объяснить что произошло. Чувствуя, как снова наваливается тревога, я начал медленно пересказывать события последней недели.
Рассказывал о том, как, вернувшись неожиданно во дворец, застал супругу в драконьем облике в сокровищнице, о том, как мы провели неделю, не обращаясь в людей. Конечно, подробности нашего слияния я пропустил, но по ухмыляющимся лицам мужчин было понятно, что они и сами додумали и то что было, и то чего не было. И в заключение я рассказал, как сегодня проснувшись, Эолайн не смогла вернуться в человеческий облик и стала защищать от меня золотое яйцо. Даже признался в собственных чувствах и ощущениях.
— А нас ты хочешь укусить? — с интересом спросил отец. Подумав, я понял, что укусить пока не хочется, но приблизиться к Эолайн я не позволю. О чём со вздохом признался.
Закончив рассказ, с трудом проглотил горький ком, подступивший к горлу, и поднял глаза на отца и дядю, в которых смешивались тревога и надежда:
— Почему Эолайн не может обратиться? Я никогда не слышал, чтобы такое происходило с драконами. Что с ней?
Отец и эмир Шии-Тари переглянулись, и на их лицах появились странные выражения. В глазах мелькнуло едва заметное веселье, которое они поспешили скрыть, но Эрган всё равно уловил этот момент.
Отец осторожно улыбнулся, положив руку на моё плечо, словно хотел подбодрить.
— Эрган, ты только не волнуйся. С Эолайн всё в порядке. Просто она… ожидает дитя.
На мгновение в комнате повисла тишина, я ошарашенно уставился на отца:
— Беременна? Но почему она не может принять человеческий облик?
Эмир Шии-Тари хмыкнул и с лёгким сочувствием посмотрел на Эргана:
— Потому что драконица, ожидающая детёныша, не сможет обратиться обратно в человека, пока не отложит яйцо. Это древний инстинкт, который не перебороть даже моей племяннице. Будь она хоть трижды профессор и насквозь современная.
В полнейшем изумлении я переводил взгляд с отца на дядю:
— И сколько это продлится?
Эмир ар Шии-Тари ответил, теперь уже совершенно серьёзно:
— Три месяца яйцо будет созревать в теле матери. Затем она отложит его и ещё три месяца будет охранять, не допуская никого, даже тебя, слишком близко. Только после того, как дракончик вылупится и примет человеческий облик, мать сможет обратиться сама.
Моё сердце тревожно сжалось, а потом радостно забилось, наполняясь облегчением и счастьем одновременно. Меня ждало тяжёлое время, но я очумел от радости!
— Значит, мне остаётся лишь терпеливо ждать и охранять покой моей драконицы?
Отец с гордостью и теплотой посмотрел на него:
— Именно так, сын. И мы всегда будем рядом, чтобы помочь тебе в этом испытании.
— А то что я хочу уничтожить чужое яйцо — это нормально?
— Ты ещё и не такое почувствуешь, — с сочувственным вздохом покачал головой дядя. — Так уж мы устроены, племянник: не хотим делить свою самку ни с кем, даже с собственным детёнышем. Но это чувство уйдёт, едва дитя впервые примет человеческий облик. Тогда у тебя возникнут совсем другие проблемы.
— Какие ещё проблемы? — ошарашенно спросил я.
— Ты будешь защищать свою супругу и детёныша от всего внешнего мира. Это называется гнездованием. Уверяю, любой посторонний вблизи твоего гнезда будет казаться смертельной угрозой.
— А как же эмират? — нахмурился я, мгновенно почувствовав тяжесть ответственности.
— А что эмират? Совет ты уже создал, мы тоже будем рядом. И ты набегами появляться будешь. Поверь, как только Эолайн придёт в себя, она потребует, чтобы ты притащил ей в сокровищницу оборудование, документы, чертежи и прочие необходимые ей вещи, — усмехнулся дядя. — Готовься сразу стать и нянькой, и заботливой мамкой, и терпеливым супругом, и грозным охранником гнезда, и, конечно же, добытчиком. Учти, твоя драконица и малыш будут питаться только свежим мясом, добытым тобой собственноручно. Дракончики с самого рождения едят исключительно свежее мясо. Поверь, тебе предстоит непростое, но удивительное время.
Глава 31. Этого не может быть!
Эолайн успокоилась, едва поняла, что не способна обернуться из-за беременности. Почти все три месяца она провела в состоянии полудрёмы, свернувшись вокруг золотого яйца. Я больше не пытался его отобрать, с трудом сдерживая древние инстинкты ревности и собственничества. Моя драконица пробуждалась лишь затем, чтобы перекусить свежим мясом, которое я ежедневно добывал для неё, и осторожно перевернуть золотое яйцо на другой бок.
Порой я наблюдал, как она внимательно осматривала его, нежно опаляя его лёгким огнём и что-то сосредоточенно вынюхивая в золотом слитке. Казалось, Эолайн старалась разгадать какую-то тайну, скрытую под блестящей оболочкой.
Пару раз, когда меня не было в гнездовье, по нашей связи я чувствовал, как моя любимая внезапно становилась тревожной. Из гнезда раздавались глухие рыки и моя любимая нервно оглядываясь по сторонам, словно боялась незримой угрозы. В эти моменты мне приходилось всё бросать, чем бы ни был я в этот момент занят и со всех лап бежать в гнездо, успокаивая её своим присутствием и обещанием защиты.
Это было хлопотное время. Я совсем перестал спать, охраняя покой и сон супруги.
По мере того, как подходил срок откладывания яйца, Эолайн становилась всё более раздражительной. Её рычание стало привычным звуком, а сокровищница — неприступной крепостью, куда даже мне не позволялось войти. Я вынужденно находился у входа, охраняя её сон и покой. Каждый шорох, каждый шёпот слуг с верхних этажей заставляли меня мгновенно напрягаться и едва сдерживать рычание.
Совет эмирата тем временем справлялся со своей задачей гораздо лучше, чем я ожидал. Отец и дядя регулярно посещали заседания, поддерживая порядок и помогая решать мелкие конфликты, которые то и дело вспыхивали в растущем городе. Старосты и старейшины, казалось, прониклись духом ответственности и бережно несли возложенное на них бремя управления, что наполняло меня гордостью и облегчением.
Но на третьем месяце моя тревога стала невозможной. Эолайн уже не позволяла мне даже заглядывать внутрь сокровищницы. Из-за двери доносились тяжёлые вздохи и шорохи чешуи по золотым монетам, заставляющие меня метаться возле закрытых дверей, ожидая помощи от отца и дяди, которые были вызваны заранее. Когда они, наконец, прибыли, моё состояние уже граничило с паникой.
— Успокойся, Эрган, — хмыкнул отец, хлопнув меня по плечу. — Ты думаешь, что твоя драконица первая откладывает яйцо в истории нашего народа? Всё идёт как надо.
— Легко тебе говорить, — мрачно проворчал я, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Она даже
