паутина, но невероятно прочные. Те обвили мою фигуру, скрывая от чужих глаз. Внутри этого живого кокона пахло старым пергаментом и кровью — запахом самой истории рода.
Правда, помешать нам и так никто не мог, ведь пока в Обители не было никого, способного подняться на крышу Башни и назваться Возвысившимся. Но эта скрытность была приятна — как будто мир на мгновение сжимался до размеров только моих мыслей.
— Не сомневаюсь. Что ж теперь дошёл?
— Нужно подумать.
Где-то внизу, за стенами Башни, город Сашари медленно просыпался. Рассвет загорался на горизонте, окрашивая золотом снежные шапки на вершинах Каролийского хребта. Лёгкая прохлада щекотала кожу, но внутри меня разливалось тепло — первородная магия проникала в каждую клетку, успокаивая, как колыбельная.
На меня волнами накатывало умиротворение. Первозданная стихия мира баюкала меня словно младенца, наполняя силой. Воздух здесь был другим — густым, насыщенным, будто сама реальность замедляла ход, давая передышку.
Вспомнился храм Тайпаны. Ведь он тоже был спроектирован подобным образом, чтобы концентрировать рассветные лучи и подпитывать аспиду. Теперь стал понятен смысл.
— Думать — это хорошо, — проворчал ковчег. — Думать даже полезно…
Солнечный свет лился сквозь лозы, рисуя на коже причудливые узоры. Рассвет заливал меня силой, отгораживая от всего на свете. Вокруг стояла благословенная тишина. Даже ветер стих, будто затаив дыхание.
На душе было так легко, из головы выветрились все насущные мелочные мысли, остались лишь основополагающие проблемы.
Техносы. Охота. Безумие. Братья и сёстры. Перечень. Имена.
Перед глазами всплыли тени прошлого — лица, голоса, обрывки воспоминаний.
Я вспомнил собственные рассуждения о сходстве имён учёного, подставившего Райо, и одного из Возвысившихся в Обители Крови. Тогда мне казалось, что имена — лишь совпадения, ведь наш Саптама появился после изгнания Райо из рода и падения империи Сашари, а учёный из немагического мира существовал до падения империи. Хоть и пропал потом.
Но что если Саптама не впервые обучался в Обители? Наша Обитель — не первая, были и до неё. Пропажа учёного объяснялась ещё проще. За нарушение кровной клятвы он умер. Но как и всякий маг крови вполне мог подстраховаться с вариантами перерождения, как и я в своё время.
Кровь в жилах похолодела от этой мысли.
Если допустить, что у Вселенной дрянное чувство юмора, то переродить одну двенадцатую души мага крови могло как раз в империи Сашари и далеко не сразу. Зато потом Саптама заново взошёл к вершинам могущества. Возможно, даже память в какой-то мере сохранилась, помогая постигать магию крови, но явно не вся. Иначе Саптама не взошёл бы на Летающий остров, а остался возрождать мир, некогда поставленный им же на грань уничтожения. Хотя… кто его знает, что было в голове у этого Возвысившегося?
Но как Мать Великая Кровь могла не узнать душу своего последователя?
С другой стороны, если там была лишь одна двенадцатая старой души, то немудрено.
Где-то внизу крикнула ворона — резко, тревожно.
Система намекнула, что один из возвысившихся уже вышел на мой след. Логично предположить, что она имела в виду перебежчика. Но сама Система ни разу не была ни в Сашари, в мире Комарина, чтобы указать на меня. Значит ли это, что мои люди в безопасности и я зря поднимаю бурю в стакане воды?
А затем я вспомнил кинг гидор с передатчиками и ментальным управлением кем-то технологически продвинутым. Тогда Ольга почувствовала, что искали именно меня… Если на секунду предположить, что эти события связаны напрямую…
Мышцы спины напряглись сами собой.
То выходит охоту за моей головой объявили уже давно, и кое-кто уже даже пробовал меня на зуб. Причем не просто пробовал, а специально подобрал тварей без крови, чтобы я ничего не смог с ними сделать.
— Вот сука! — выругался я, выныривая из размышлений. Голос прозвучал резко, нарушая тишину Башни. Надежда, что мои люди могут быть в безопасности, рассыпалась не хуже карточного домика от дуновения ветра.
На душе было паршиво. Но при этом в мыслях царили спокойствие и ясность.
— Твоя работа? — уточнил я у ковчега.
— Наша. Чтобы ты ни думал, но здесь — ты дома. А дома и родные стены помогают, не говоря уже обо мне и первородной магии. Его слова прозвучали тепло, почти утешительно.
— Спасибо! — искренне поблагодарил я. — Без тебя я бы к этим выводам приходил значительно дольше.
— Обращайся! — лозы чуть сжали моё плечо, как бы одобряя.
— Ты, кстати, в курсе, когда ждать проклёвывание нашей кладки? — решил уточнить у ковчега.
— Последними пойдут, — буркнул тот.
— Но почему?
— Так больше шансов выжить.
Последние слова повисли в воздухе, тяжёлые, как предзнаменование.
* * *
Мать Великая Кровь расслаблено сидела на собственном троне в Чертогах Высших. Весь её скучающий вид был напускным. Сама владетельная Высшая в этот момент прислушивалась к эху миров во Вселенной. Ей необходимо было отыскать самое большое и кровопролитное сражение для создания семи вестников.
Её дети, предавшие когда-то свой мир, должны были ответить. За эти сотни и тысячи лет она ни разу не призывала их, но изредка интересовалась, чем они занимались на вольных хлебах.
Шестеро ушло в дальние уголки, превратившись в местечковых богов или правителей. Трое попытались поиграть в местные игры против Высших фракции техносов. Девятая предала своего любовника Одиннадцатого и погибла от его руки. Его же развоплотили, лишив части силы. Окончательно уничтожил его Тринадцатый. Седьмой смог закрепиться в чужой фракции на контракте, и благодаря собственным талантам ученого перестроился на техно-магические исследования. Восьмая и вовсе свихнулась на идее стать воином, несущим мудрость Великой Матери во Вселенной, за что и угодила в тюрьму богов. Вторая и Пятый погибли, отражая вторжение техносов на свой мир.
Таков скромный результат её детей. Её выводка, как их презрительно называл Творец техносов. Выводка предателей, покинувших покровительницу и родной мир.
Высшей нужна была кровь… Свежая, горячая, наполненная ненавистью, храбростью, отчаянием. Дар отыскал точку в пространстве и притянутый реками крови переместил свою хозяйку с самую гущу боя.
Люди… Снова люди. Удивительные создания во многих мирах, внутри почти каждого из которых глубоко зарыты семя разрушения и семя творения. Они с одинаковой страстью могли создавать творения искусства и с такой же страстью могли резать друг другу глотки.
Они создали воистину разрушительные оружие и с виртуозной жестокостью испытывали его друг на друге.
Вот и сейчас земля дрожала от взрыва снарядов, воздух спирал лёгкие от гари и дыма, вкус крови оседал на языке, а смерть получала всё новых и новых жертв, когда Велика Мать Кровь появилась над полем
