Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
бывает порою капризен, его уши не всегда слышат тихий голос издалека. Но капля точит камень. Терпеливый садовник дождется цветения пиона. Помните о мудрости старого бамбука. Ли.»
Перечитал. Второй раз. Третий. Суть ясна: Ли знает о моих проблемах. Он готов попытаться повлиять на царя («Дракона Севера»), но это будет не быстро («капля точит камень», «терпеливый садовник»). И прямо сейчас он помочь не может. «Мудрость старого бамбука» — вероятно, намек на то, что нужно затаиться, переждать бурю. Что ж, совет хороший, но не в моем положении. Мне не бамбук растить — мне выбираться.
Не успел обдумать — новый стук. Уверенный. Чужой, но не враждебный. Мой номер превращается в проходной двор. Для человека, который в Харбине якобы никого не знает — многовато гостей.
Вестовой с приглашением. Меня зовут на вечер в Офицерское собрание. Знакомое место, как же. Прошлый визит оказался особо памятным. На этот раз повод — японский авангард из 200 человек наголову разбит русским войсками близ деревеньки Пхион-Яна. Ура, ура, мы ломим, гнутся шведы. Будут бурно праздновать, к бабке не ходи.
В списке приглашенных значились и Гиляровский, а также корреспондент французского «Фигаро» Жюльен Баше. Отлично! Я даже потер руки. Хотите войны? Будет вам война. Возьму с собой неприметный бювар. Пора запустить в дело проект по «Желтороссии», что сделал Тройер. Первый залп с Жиганом был за Алексеевым. Но мой ответный удар будет не слабее.
***
Вечером в офицерском собрании было шумно и накурено. Звенели бокалы, гремели тосты за отъезжающих на передовую, велись громкие споры о стратегии Куропаткина и действиях японцев. Я старался держаться непринужденно, болтал с капитанами и полковникам, дал небольшое интервью Гиляровскому. Уже как частное лицо, я был более свободен высказывать то мнение, которое считал нужным. Прямо сказал, что к войне страна подошла подготовленной слабо, нужно много чего сделать, чтобы победить. Правда, закончил на высокой ноте — наш моральный дух крепок, враг будет разгромлен...
Разговаривая с «дядей Гиляем», я поглядывал на месье Баше, который сидел за столиком у окна, оживленно беседуя с каким-то офицером и строча что-то в своем блокноте. Его объемный кожаный портфель стоял раскрытым на соседнем стуле.
Нужно было дождаться момента. Он представился минут через двадцать. Штабс-капитан отошел к буфету, Владимир Алексеевич тоже оставил меня ради новой «жертвы» а Баше, направился к группе офицеров у другого конца зала, видимо, услышав что-то интересное. Распахнутая пасть портфеля так и манила меня. Я неспешным шагом подошел к его столику, будто ища кого-то глазами. Развернулся спиной. Секундное движение — и папка с «проектом Желтороссии» скользнула в портфель француза. Я отошел, сердце колотилось чуть быстрее обычного. Никто, кажется, ничего не заметил.
Я тут же втиснулся в толпу возле буфета, заказал рюмку коньяку. Руки слегка дрожали. «Спокойно, князь, — сказал я себе. — Первый ход сделан». Он же главный. Теперь Алексееву будет не до меня. Ну я так надеялся.
И тут двери собрания распахнулись, и в зал быстрым шагом вошел... помяни черта и он появится. Адмирал Алексеев собственной персоной. За ним следовал невысокий, толстый суетливый чиновник в форме уездного воинского начальника В зале мгновенно стало тихо. Все сразу посмотрели на вошедших.
Алексеев обвел собрание тяжелым взглядом, задержался на мне и кивнул чиновнику. Тот подошел ко мне, откашлялся и дрожащим голосом произнес: — Князь Евгений Александрович Баталов?
— Слушаю вас, — ответил я холодно.
— По распоряжению начальника штаба Маньчжурской армии... — Чиновник замялся, но, поймав испепеляющий взгляд Алексеева, продолжил: — В соответствии с законом о воинской повинности и учитывая вашу медицинскую квалификацию, подтвержденную дипломом Императорского Московского университета, вы подлежите мобилизации для прохождения службы в медицинской части Маньчжурской армии. Вот ваше мобилизационное предписание.
Он протянул мне официальный бланк с гербовой печатью. В зале стояла гробовая тишина. Офицеры смотрели на эту сцену с нескрываемым изумлением. Мобилизовать князя Баталова, известную фигуру, в приказном порядке, как простого лекаря запаса? Это было неслыханно.
Я взял бумагу, пробежал глазами. Потом усмехнулся, глядя прямо на чиновника, а через его плечо — на Алексеева.
— Представьтесь, — включил я начальственный голос. — Вы на службе, или так, пива выпить зашли?
Кто-то недалеко от меня хохотнул.
— Извините, ваше сиятельство, — поклонился чиновник. — Коллежский секретарь Березов.
Наверное, обещали в девятый класс приподнять, титулярным советником. Если выживет, конечно.
— Итак, коллежский секретарь, вы хоть понимаете, кому пытаетесь вручить мобилизационное предписание?
Березов, бледный и мокрый от пота, растерянно захлопал глазами.
— Но... диплом врача... закон... — дрожащим голосом начал объяснять он.
— Закон? — Мой голос зазвенел от сдерживаемого гнева. — Так давайте я объясню вам закон, господин коллежский секретарь! Я — князь Баталов, тайный советник! — Я демонстративно, медленно разорвал предписание на четыре части и бросил обрывки на пол. — Мой чин соответствует генерал-лейтенанту или вице-адмиралу флота! Призвать меня на службу можно только одним способом — именным Высочайшим указом Государя Императора! Ваше предписание — не более чем филькина грамота, которой место в нужнике! Передайте это вашему начальству! К тому же мне уже исполнилось сорок лет. Что об этом говорится в законе?
Березов уже не отвечал ничего. Как он в обморок до сих пор не упал, ума не приложу. Жаль его, конечно, вины в происходящем ни капли нет. Вызвали, сказали исполнять. Куда ему деваться было?
Алексеев побагровел.
— Вы... вы оскорбляете представителя власти! — прошипел он. — Вы отказываетесь выполнять законный приказ в военное время! Я сейчас вызову патруль и вас арестуют. Как уклониста!
Офицеры в зале зароптали. Ситуация накалялась до предела. Но мне было бы интересно, как потом Алексеев выпутывался бы из ловушки, в которую сам себя и загнал. Я на этих совещаниях по мобилизации кое-что запомнил. Добровольцем я пойти могу. А призвать меня — это надо очень сильно постараться.
— Господа офицеры! — вдруг громко произнес кто-то у входа в зал.
Ого, да у нас тут появился кто-то старший по званию. Кто это, интересно? Судя по недовольному лицу Алексеева — нежелательные свидетели.
Я повернулся. В дверях стоял высокий пожилой господин с благородной осанкой в генеральском мундире. Знакомые всё лица — граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков, бывший министр Императорского двора, а ныне — наместник Кавказа. И вроде как мой хороший знакомый. Надеюсь, меня он не забыл.
— Здравствуйте, господа, — сказал Воронцов, сбрасывая шинель на руки адъютанту. — Продолжайте праздновать, не стесняйтесь.
Алексеев шагнул вперед.
—
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
