оружие.
Оттолкнувшись ногами от вязкого дна и ощутив, как скафандр многократно усиливает каждое моё движение, я поплыл вдоль гряды базальтовых шпилей, вглубь царства Неназываемого, к видневшимся вдали белым шпилям.
Не знаю, какие именно артефакты жаждет заполучить отсюда Громовержец. Но за все тягучие полчаса моего продвижения к подножию этого белоснежного храма, мои усиленные скафандром глаза не увидели ничего, что хоть отдаленно напоминало бы системный артефакт, оружие или даже простой осколок глиняного горшка.
Только мрак, сгущающийся за границами тьмы, лишь ил и базальтовые глыбы. Лишь мертвая пустота. Каждый локоть пути, отмеченный неумолимым отсчетом синеватого таймера, усиливал гнетущее чувство бессмысленности. В древнем убежище были по крайней мере истлевшие тела, мебель и прочая утварь, здесь же только грязный ил.
Прогноз автономии: 1 ч 11 мин
И вот он, Храм. Возвышающийся из мрака исполинскими шпилями, ослепительно белый в этом царстве тьмы и грязи. Его стены, округлые и шероховатые, сияли как будто своим собственным светом.
А вот входа в него как будто бы и не было, гладкий белый камень, лишь ввышине, не менее чем в сорок локтей, зияло черное отверстие, оно было неправильной формы, словно рана от гигантского когтя или разверстая пасть неведомого хищника.
Я резко выдернул ноги из вязкого, засасывающего ила, чувствуя, как грязь нехотя отпускает стальные голенища, и, уменьшив свой вес, поплыл вверх вдоль бугристой стены храма.
За пару десятков секунд, доплыв до черного провала, я ухватился рукой за каменный зуб, отключил навык и заглянул внутрь.
Мой взор, пробивавший мрак усиленным зрением скафандра, наконец выхватил из темноты нечто иное, нежели бесконечные камни и вездесущий ил-слизь. Я обозрел огромную, сводчатую пещеру. Ее потолок терялся где-то вверху, а стены были неровными, словно это был оплывший воск.
В самом центре этого безмолвного зала, на бугристом белом полу, лежал огромный человек, раскинувший руки.
Или же не человек, а доспех или скафандр, наподобие моего, но чудовищно массивный, не менее чем в два раза толще, с как будто прозрачной сферой на месте шлема.
Никакого нимба над ним не было. Либо оболочка эта пуста, либо ее носитель мертв. Похоже, какому-то моему предшественнику не сильно повезло, или его что-то здесь убило, нужно быть внимательнее.
Перекатившись через неровный край пещеры, я оттолкнулся от базальтовой стены и плавно спланировал вниз. Каждое мгновение ожидая нападения.
Осторожно я приблизился к павшему исполину и, опустившись на колени у его гигантского шлема, увидел сквозь толстое, покрытое мутными пятнами стекло лицо. Вернее, то, что от него осталось, — обтянутый пергаментной, иссохшей кожей череп.
— Похоже, ты будешь моим единственным трофеем в этом проклятом месте, — тихо пробормотал я, приветствуя павшего гиганта.
Я огляделся, осматривая пещеру. Совершенно пустая, ни алтарей, ни сокровищ, ни чего, только белый, безжизненный камень. Похоже, все ценное отсюда вымели за долгие годы до моего рождения. А все, что могло оставаться снаружи, уже давно поглотил ненасытный ил.
Вызвал невидимый портал пространственного браслета и попытался поместить внутрь гиганта. Туловище начало расплываться, теряя очертания, голова последовала за ним, но перед глазами неожиданно выскочила красная надпись:
Внимание! Вы не можете поместить в пространственный браслет другой пространственный артефакт.
Проклятье! Исполин вновь проявился после едва ощутимой волны, а череп за прозрачным забралом, казалось, оскалился ещё сильнее.
В моей памяти промелькнул тот день, когда я обзавелся моим теперешним доспехом, и помнится, кольцо там спрятанное, почти точно так же не давало переместить поверженного врага.
Обратился к справке гигантского скафандра, но это оказался не артефакт системы, и даже не предмет ее, и снять его так легко не получится.
Покосившись на неумолимо идущий вниз таймер, я перелил одну сотню маны в накопитель своего доспеха и решительно призвал в правую руку ромфею. Раз в тот раз помогло отсечение руки, то и в этот должно сработать.
Опустился на колени рядом с исполином, внимательно осматривая его правую руку. Округлые сферы на месте сочленений запястья и локтя. Размышляя, где проще отрубить руку, и, вложив в удар всю ярость воли и пси, ударил чуть ниже правого локтя.
Глухой, утробный скрежет разрываемого металла разнесся по пещере. Сталь клинка встретила чудовищное сопротивление, и тут из обруба ударила бурлящая струя мутного грязного воздуха. И вслед за ней я довершил свой удар, отделив руку.
Не теряя ни мгновения, отозвал клинок назад в карту и снова попытался затолкать гиганта в пространственный артефакт, и в этот раз это легко произошло.
Подцепил отрубленную руку за обломок непомерно толстой кости и попытался вынуть из исполинской перчатки. У меня это даже частично удалось: две лучистые кости в обрамлении ошметков плоти покинули свое пристанище, оставив внутри кисть, на которой, по всей видимости, надето черное кольцо.
Поместив кости по соседству с остальным телом, оставил обрубок на полу и обследовал всю пещеру более тщательно, но так ничего и не нашел. И, подхватив свой трофей, поплыл к выходу, изрядно уменьшив свой вес.
Вывалившись из черного зева, я плавно опустился вдоль стены храма и, сориентировавшись, побрел, взвалив на плечо отрубленную руку, к своему оставленному маяку.
Наконец впереди проявился смутный силуэт копья. Последние локти преодолел рывком, впившись пальцами в рукоять, отозвал копьё в карту. Еще пара шагов — и вхожу в портал, ведущий в личную комнату Лоотуна.
На мгновение меня замутило, когда вернулось привычное чувство тяжести. Из раструба отрубленной конечности, покоившейся на моём плече, плеснула струя черной, маслянистой воды. Она вынесла с собой несколько ошметков плоти. Я отпрянул, наблюдая, как черная лужа растекается по доселе чистому полу.
Лоотун, дремавший или просто сидевший с закрытыми глазами, облокотившись спиной о стену, резко встрепенулся. Его рука метнулась к оружейной карте, но замерла на полпути. Напряжение в его позе сразу сменилось на расслабленную ухмылку, но в глазах мелькнуло что-то вроде искреннего облегчения.
— Ха! Рад, что ты все-таки появился, — его голос звучал нарочито бодро, но чуть хрипловато, и, чуть скривившись от вони, которой обладала чёрная лужа, продолжил, — А то я уж собирался докладывать нашему повелителю, что ты решил поселиться в домене Неназываемого. И что это так воняет?
— Поселиться? — хрипло усмехнувшись, направился к входу в домен Зевса, — Я? Нет, скорее даже наоборот, помог предыдущему постояльцу, а воняет как раз то, что от него осталось.
Спустя несколько минут мы вновь стояли под испепеляющим взором Кронида. Тронный зал Олимпа, залитый золотым светом, казался неприлично ярким после вечной тьмы глубин.
— Что видел ты в
