запущенными делами. Не все можно поручить директорам и управляющим. «Реже» выражалось в том, что в обед мы только созванивались, а вечера и ночи, естественно, проводили вместе. Конечно, Рокотов очень уставал на работе. Тем более все еще давало себя знать сотрясение мозга. Я видела, что Алекс утомлен и озабочен, но не лезла с расспросами. Надо будет – поделится.
Однажды вечером он был особенно задумчив. Мне казалось, что-то тяготит его.
– Я хочу пригласить тебя завтра в «Асторию», – он сцепил в замок наши пальцы и посмотрел мне в глаза.
– Ты выглядишь очень усталым, – заметила я. – Тебе стоит немного отдохнуть. Нельзя так много работать. И ты еще не до конца оправился от болезни.
– Вот завтра и отдохну, – улыбнулся он. Что-то мне насторожило в его улыбке. Он заметил это. – Не волнуйся, все нормально. Я и правда, просто замотался.
Жаркий июньский полдень я встретила в приятном полумраке элитного ресторана. Косые солнечные лучи кидали янтарные блики на натертый паркетный пол. В воздухе пахло жасмином – пышные букеты этих изысканных белых цветов стояли на каждом столе. Я пришла немного раньше назначенного времени. Алекса еще не было, но он зарезервировал для нас столик. Я сидела в глубоком кресле и потягивала прохладный апельсиновый сок.
Что он собирается мне сказать? Ну, я примерно догадываюсь… Не зря же он пригласил меня сюда. А может, ошибаюсь? Я даже подумать об этом боялась.
За окном весело щебетали воробьи. Шум улицы бесцеремонно проникал через плотно закрытые окна. Алекс появился, как всегда, вовремя, держа в руке красную розу. Он никогда не опаздывает, ведь точность – вежливость королей. А он однозначно король. Для меня, по крайней мере. Рокотов вручил мне цветок, поцеловал руку, потом губы. Долго, бесконечно долго и нежно.
Сел рядом со мной и задумался. Я взъерошила его волосы:
– Ну, признавайся, что тебя беспокоит.
Алекс улыбнулся:
– От твоего цепкого взгляда ничто не ускользнет. Сегодня для меня очень важный день. И я бы хотел, чтобы все прошло не так. Я планировал снять весь этот зал, чтобы никто нам не мешал. Он должен был утопать в твоих любимых алых розах. Таких, как эта, – его пальцы тронули упругий бутон. – И мы бы танцевали танго до поздней ночи. Но, по независящим от меня обстоятельствам, все получается намного скромнее. Но я должен сказать тебе это, больше откладывать не хочу и не могу.
Я замерла и молча смотрела в его стальные глаза. Он достал из нагрудного кармана кольцо с крупным бриллиантом коньячного цвета, и пододвинул его мне.
– Я очень люблю тебя. И мечтаю видеть своей женой. Но пока не могу сделать тебе предложения. Сейчас все объясню, и думаю, ты меня поймешь. Я разорен. Полностью. Кирилл сбежал из страны. Бросил Аню и детей. Но сначала вывел деньги со счетов всех предприятий. Все деньги, без остатка. За покушением на меня тоже стоит он. Не смог простить, что я его с позором выгнал. Ведется следствие, органы разбираются, как Кирилл ухитрился все это провернуть. Так или иначе, он сейчас где-то на Каймановых островах купается в роскоши и безнаказанности. Оттуда его никто выдавать не будет. Достать гаденыша практически невозможно. Банкротство предприятий обязывает меня выплатить компенсации сотрудникам. Я не могу просто так оставить людей без средств к существованию. А людей этих десятки тысяч по всей стране. Пока нам удается замалчивать проблемы, но в ближайшие дни все выплывет наружу и пресса радует страшную шумиху. Мне придется продать свою недвижимость, но и это вряд ли поможет. Поэтому вместо того, чтобы сделать тебе красивое предложение, я прошу тебя подождать. Даже не подождать. Просто подумай, нужен ли тебе олигарх-неудачник.
– Хочешь, чтобы я тебя ударила? – спросила я, взяв в руку тяжелый бокал для воды. – Ты же знаешь, это для меня не главное.
– Для тебя нет, для меня да. Неизвестно что нас ждет впереди. Работу я конечно, найду. Но вопрос, какую? Сейчас пойдут распродажи и аукционы, с чем я останусь – неизвестно. Жаль, но Лбимцево точно не сохранить. А я хотел подарить тебе родовое гнездо на свадьбу. В лучшем случае останутся деньги на скромную квартиру. Сидеть у тебя на шее я не буду ни дня. По любому мне сначала рассчитаться с долгами. Поэтому пока прошу просто принять это кольцо и не спешить с ответом. А там решай.
– Ударю! – улыбнулась я. – Для меня все уже решено и давно.
– Знаю, – он на мгновение задумался и надел мне на палец кольцо. – Оно тебя ни к чему не обяжет. Это просто украшение и мой подарок от чистого сердца. Дашь мне разобраться с делами?
– Конечно. Мы не будем спешить. Может, банкротства все же удастся избежать? – с надеждой спросила я.
– Нет, уже сейчас нечем платить зарплату. Так что наберись терпения и не слишком сильно ругай меня. А когда все закончится, я найду работу, и мы начнем все сначала. Но я уже буду не один, а с тобой. И золотых гор обещать не могу, как понимаешь.
– Мне они и не нужны. А теперь пошли ко мне. Раз у тебя скоро не будет шикарной квартиры, привыкай к такой скромной, как моя.
– Хитрая ты, Рита, – рассмеялся Рокотов. – Знаешь, чем меня утешить.
Стоит ли говорить, что время мы провели великолепно. Алекс заметно повеселел. Мне удалось разогнать его мрачные мысли.
После ухода Рокотова я позвонила Антону Петровичу и попросила о встречи. Он был готов принять меня завтра у себя.
* * *
Я частенько бывала в офисе Антона Петровича по работе. Все-таки не один объект делала для него. Не самый центр, но и не окраина, недалеко от городского рынка. Офис располагался над рестораном со странным названием «Шестисотый». Над входом в ресторан в виде козырька нависала передняя часть автомобиля-легенды лихих девяностых Mercedes-Benz 600 SEL.
В просторном кабинете пахло дорогим табаком, плотный сизый дым окутывал комнату. Над посменным столом из массива дуба висел большой коллективный протрет в черной траурной рамке. Молодые ребята, человек двадцать, все в кожаных куртках.
Антон Петрович стоял у окна, держа в руке гаванскую сигару и приветливо мне улыбался. Он приказал пышногрудой секретарши подать нам чаю и, конечно же, для меня лично как всегда пирожные «Наполеон». Кивнул мне на кожаное кресло, а сам уселся напротив на диван.
– Ну, Рита, что у тебя стряслось? – спросил Антон Петрович после
