Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
стороне путешествия, предпочтя этому заметки об «уродстве и привлекательности» людей, встреченных в каждой стране, о местных обычаях, о плодах и произведениях искусства посещенных земель, их границах и территории.
В предисловии Ма называет себя «простаком, неученым и несведущим»[185], получившим привилегию сопровождать императорского посланника, и считает такое путешествие возможностью, выпадающей раз в тысячу лет. Ма заканчивает предисловие заверением, что «нет у меня книжного лоска, и не могу я украшать свою речь и говорить сравнениями»[186], и призывает читателя поверить его кисти. Ма одновременно точен и проницателен. Он не только стремится описать мир в подробностях, но и жаждет узнать что-нибудь новое и диковинное, колеблется между необходимостью точно, как и подобает автору путевых очерков, передать увиденное и желанием выразить чудесность мира.
Одной из целей экспедиции было свержение узурпатора трона Семудера (султаната на северной оконечности Суматры), но описанию войск Ма Хуань уделяет мало внимания. Его пытливость и внимание к местным культурным особенностям изрядно контрастируют с агрессивным настроем и видом флотилии, в составе которой он путешествовал: династия Мин осуществляла зарубежную экспансию последовательно и настойчиво.
Рассказ Ма Хуаня о мире занимает много страниц и изобилует восхитительными подробностями. Мы находим много примечательного, начиная от лирического стихотворения о пути большого корабля через «безграничные и бурные океанские воды»[187] и заканчивая свидетельством о малайских тиграх-оборотнях, перечнями вин Шри-Ланки и перечислением способов использования кокосов индийцами.
Крайней точкой на северо-западе, куда добрался Ма Хуань, оказался город Джидда на западном берегу Аравийского полуострова, морские ворота Мекки. Кроме того, он посетил некоторые порты Восточной Африки. Джидда представляла собой крупный, имевший самостоятельное значение торговый порт, самый западный пункт назначения для большинства индийских и китайских мореходов. Увы, Ма Хуань ограничился кратким описанием Джидды – тамошних «крепких и благообразных» горожан с «темно-лиловой» кожей, а также мирных, достойных восхищения местных обычаев. В Джидде, писал Ма, «нет семейств, страдающих от нищеты… Все соблюдают предписания своей религии, и законы мало кто нарушает». С восторгом он замечает, что «это поистине счастливейшая из стран». Отсюда Ма отправился в Мекку, к главной мечети аль-Харам. Он приводит описание чудесной мечети со стенами «из глины, смешанной с розовой водой и амброй», которые вечно источают аромат. Ма Хуань привычно сравнивает Каабу («Небесный куб») в Мекке с земным раем, восхищаясь его архитектурной гениальностью, а также описывая окрестности как площадку для непринужденного общения и просто источник естественного удовольствия.
Рассказ Ма Хуаня об Ормузе отражает его впечатления от встречи с одним из главных мест, где Восток встречается с Западом. Ормуз, по оценке китайского путешественника, лежал в 25 днях плавания (при условии попутного ветра) от Малабарского берега. Для этого требовалось преодолевать в день около 61 морской мили (113 км) по Аравийскому морю.
Как и западные путешественники, Ма Хуань считает Ормуз узлом, ключевым перевалочным пунктом мировой торговли: «Иностранные суда из всех мест и иностранные купцы по суше приходят в эту страну, чтобы посетить рынок и торговать; из-за этого все жители страны богаты». В отличие от западных авторов путевых очерков, жаловавшихся на жару в Ормузе и рассуждавших о низко висящих яичках здешних мужчин, Ма восхищался богатством города и «смиренным, педантичным и праведным» религиозным и личным поведением его обитателей. Благочестивые мусульмане, «утонченные и учтивые», «рослые и благообразные», носили «красивые, приметные и изящные» одежды. А военные и гражданские чиновники, городские врачи и прорицатели «решительно превосходят таковых же из других мест». Ма с одобрением пишет, что здесь имеются мастера в любом искусстве и ремесле.
Ма Хуань изображает Ормуз превосходно управляемым, счастливым глобальным городом с обычаями простыми и скромными. Если какая-нибудь семья впадает в нужду, то «все дают им одежду, пищу и средства и облегчают их страдания». Ма оказался так далеко от Китая, как только можно, в самом многоязычном и многоликом из портов – и именно здесь он нашел гармонично устроенное, наиприятнейшее городское общество.
В Ормузе Ма получил большое удовольствие, наблюдая представление с участием белого козлика. Человек бил в барабан, хлопал в ладоши и пел, а козлик скакал вокруг. Животное вскочило на торец деревянного бревна и еще одного шеста – места там хватило как раз для четырех копыт, и стало принимать «позы, напоминающие танцевальные». Человек добавлял новые шесты, повыше – козлик продолжал подниматься. В конце концов человек оттолкнул шесты – и подхватил падающее животное. Также в Ормузе Ма наблюдал фокусы с участием большой черной обезьяны. Ей завязывали глаза, и кто-нибудь из толпы ударял ее по голове, а когда с глаз животного снимали повязку, обезьяна, всем на удивление, направлялась прямо к ударившему. «Это в высшей степени странно!» – восклицает Ма.
Еще одним чудом Ормуза Ма счел местную кошку с острыми черными ушами и пестрым мехом, «летящую над травой». Он узнал, что кошка эта («кроткого нрава, не злобная») – видимо, рысь или каракал – способна заставить свирепых животных наподобие львов и леопардов «пасть ниц». «Летящая над травой», по словам Ма Хуаня, это «правитель среди зверей». У рыси Ма Хуаня есть любопытное соответствие в христианских рассказах о пантере, «кротком звере» со сладким дыханием, в средневековом бестиарии символизировавшем Христа.
Рассказы о козлике, обезьяне и рыси демонстрируют вкус Ма Хуаня к удивительному и выходят за рамки стоявших перед китайской флотилией военных и коммерческих задач. Его восхищение животными созвучно его похвалам в адрес Ормуза. Это место изобилия, где все дешево и куда свозят «все ценные товары из всех зарубежных земель»; здесь вдоволь моркови, очень большие дыни, гранаты величиной с чайную чашку и ароматные яблоки с кулак. Говоря об Ормузе, Ма постоянно подчеркивает гармонию человека и природы; коммерция обязана своим успехом на диво благоприятному естественному положению города. Любопытство Ма резко контрастирует с целями похода, участником которого он был: навести страх и обеспечить господство в торговле «Большой Азии», а также собрать повсюду дань. Вместе с китайскими кораблями из Ормуза вышло судно, снаряженное правителем города: он отправил в подарок львов, жирафов, коней, жемчуг, драгоценные камни и так далее. Кроме того, правитель послал письмо на золотом листе – по-видимому, с изображением знаков своей власти и династической схемой. Вместе с китайцами отправилось многочисленное посольство. Многим из этих людей суждено было долго прожить в Китае: некоторые из приехавших в 1415 году из Ормуза в Ханбалык получили разрешение вернуться домой лишь в 1421-м.
Чжэн Хэ понимал, что плавания, которыми он руководил, беспримерны, и оставил потомкам несколько больших каменных стел. Надписи на двух из них (найденных в Нанкине и Наньшане) содержат благодарность Тяньфэй (Небесной супруге), китайской богине моря, покровительнице моряков. Они представляют собой вечный памятник не только путешествиям Чжэн Хэ, но и тому, как династия Мин использовала морские путешествия для демонстрации миру своего богатства и могущества.
В прошлый раз мы встречались с Генрихом Болингброком, графом Дерби, в тот момент, когда он, в начале 1390-х годов, готовился отправиться в Крестовый поход – и по совместительству в паломничество, а также увлекательное путешествие – по Пруссии, Европе и Святой земле. Генрих вернулся из Иерусалима через Фамагусту, Родос и Венецию, привезя с собой несколько сувениров, в том числе леопарда (вероятно, подарок кипрского короля), которому выделили особое место на галее. Леопард и его получавший специальное жалованье смотритель, по-видимому, окончили свои дни в сыром королевском зверинце в Тауэре. В поклаже Генриха оказались также четыре кубка из страусиных яиц, несколько бочонков вина, венецианские тонкие шелковые и льняные ткани, охотничьи соколы (с миланской перчаткой) и попугай в клетке. Однако наиболее ценным сувениром был турок, подобранный на Родосе, обращенный в христианство и получивший, как и его хозяин, имя Генрих. По пути в Англию для турка Генриха были приобретены кровать, плащ пилигрима, «тога» (плащ) и несколько пар обуви. В Труа турка отделили от свиты графа и отослали в Англию вместе с капелланом Хью, еще двумя священниками и соколом – они отправились по Сене. В последний раз о турке Генрихе слышали в английском городе Питерборо, где среди болот стояло величественное готическое здание бенедиктинского аббатства. Мы не располагаем документами, дающими представление о его отношении к тому, что произошло с ним. Мы
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
